Йошико

Пять тазур полета в полном одиночестве на борту такого тесного космолета, как «Ятаме», способствовали тому, чтобы нервы даже самого хладнокровного человека оказались на пределе. Но Йошико была рада, что ей не нужно ни с кем разговаривать, что никто не сможет увидеть ее в таком разбитом состоянии. Без таблеток ее одолевали уже почти забытые кошмары, стоило ей только сомкнуть глаза. В этих кошмарах снова и снова возвращался один и тот же сюжет: белый космический костюм, к которому быстро приближался мощный фосфоресцирующий цилиндр. Она кричала, кричала, но Кванья Нехла ее не слышала. Ноги Йошико пытались бежать, но что-то позади держало ее так крепко, что она не могла двинуться с места. И в тот момент, когда цилиндр оказывался совсем рядом с костюмом, за мембраной шлемофона Йошико отчетливо видела лицо матери. И на этом лице исполненная любви улыбка внезапно сменялась маской ужаса. Потом мембрана разлеталась на куски, кислород замерзал крупными хлопьями, а лицо Кваньи разбивалось на тысячи кусков. За нею стоял Пете Нехла, который все время спрашивал:

— Зачем ты это сделала? Почему ты не слушалась? Почему она должна была умереть? Почему?

На четвертую условную ночь после отлета со станции Терпентин, когда Йошико смогла наконец заснуть, жуткий кошмар прекратился. Вместо него Йошико теперь видела Ильяну. Они были вместе на Платиновом Шаре, на пляже Эбелон Вест. В воздухе мелькали чаицы, тихо плескалось море, веял легкий бриз.

— Не так уж плохо быть свободной, как тебе кажется? — спросила Ильяна.

Йошико наклонилась, зачерпнула горсть песка и со смехом бросила его в прибой.

— Конечно, неплохо, — ответила счастливая мама и с удивлением заметила, что ее собственный голос звучит, как голос ребенка. Это был очень оптимистичный сон.

Начиная с этой ночи Йошико впервые за долгое время ощутила пусть не очень сильную, но все же уверенность. Она с удовольствием приняла душ в тесной душевой кабине «Ятаме», тщательно высушила густые волосы и заплела их в косу. Потом она заказала кухонному автомату завтрак из запеченной таррамской капусты с яичницей-глазуньей, баньос с начинкой из сыра, ветчины из аргну и сала. Она поставила на поднос большой стакан сока ордано и стала осторожно пробираться к кокпиту через узкий, шириной чуть меньше метра, проход. Там она поставила все это на сиденье второго пилота. Балансируя с тарелкой таррамской капусты в левой руке, она взяла в другую руку вилку.

— Определить положение, — приказала она, жадно жуя порцию капусты и одновременно вглядываясь поверх края тарелки в заполненную звездами ночь.

— Мы находимся, — мгновенно отреагировал бортовой компьютер, — в звездной системе Долина Королей, центральном секторе Королевства Борон. Прохождение через ворота в сектор Аргонская Федерация, Три Мира, через сто семь мизур. Боевой порядок функционирует исправно, бортовые системы номинальны.

Еще сто семь мизур. Йошико кивнула. Это соответствовало одной стазуре и одиннадцати мизурам, то есть оставалось еще достаточно времени для того, чтобы подготовить следующий шаг своего плана: побег. Естественно, она солгала Moo-Кай. Она, конечно же, попытается дезертировать. И через сто семь мизур у Таггерта появится серьезная проблема, да еще такая, о которой он в данный момент и не подозревает. Йошико усмехнулась, ощутив легкие спазмы в желудке. Она чувствовала себя гораздо лучше, чем во время депрессий последних дней, даже лучше, чем после приема таблеток, вызывающих эйфорию. Потому что это ощущение было настоящим, а не вызванным искусственно.

— Эй, а ведь я еще живу! — сказала она под наплывом этого радостного чувства в пустоту кокпита. — А это кое-что значит! — И с огромным аппетитом снова набросилась на оставшийся завтрак.

Будучи самым маленьким кораблем эскадрильи якки, «Ятаме» находился в хвосте растянувшегося строя кораблей. Остальные двадцать три космолета улетели так далеко вперед, что самые первые из них можно было различить только с помощью оптического видеоискателя. Если приблизить изображение с помощью гравидара, то космолеты выглядели как нечеткая нитка жемчуга, направляющаяся к еще не видимым стартовым воротам. Пока Йошико наблюдала за показаниями гравидара, первая жемчужина отделилась от группы и исчезла из виду. С этого момента каждые четыре с половиной мизуры исчезала следующая точка на экране гравидара. Через сто мизур и после двадцати двух прохождений ворота сами появились на экране локатора как крохотный блип.

Йошико напряженно следила за показателями, бегущими по дисплею. Даже бортовой компьютер «Ятаме» еще не знал о ее планах, не говоря уж о летящих где-то впереди якки.

Предпоследний корабль эскадрильи активировал стартовые ворота и исчез в бело-голубом сверкании прыжкового туннеля.

— Строй прерван, положение неясное, — доложил компьютер.

Так и должно было быть, потому что связь с бортовым компьютером предыдущего космолета неизбежно прерывалась в момент прохождения через ворота. А вот чего быть не должно, так это того, что связь возобновится и после прохождения ворот.