Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)

Думаю, в ней я старался убедить довольно скептически настроенную аудиторию — в особенности британскую литературную аудиторию, — что эксперимент Бродского по переводам с русского на английский был, так сказать, оправданным и даже привел к самоценным результатам. Английский язык, как мне представляется, сейчас находится в особенно проницаемом состоянии — вероятно, из-за своей роли всемирного языка. Он способен впитывать в себя другие языки и диалекты, и в этом смысле он всепоглощающ! Бродский воспользовался этим преимуществом, на мой взгляд, чтобы расширить английский язык, русифицировать его — можно сказать, колонизировать его. Он создал, как сказано в одном из его некрологов, собственный "идиолект" [190], составленный из русского и английского языков. Он заставил английский язык говорить по-русски. При этом он встретил меньше враждебности в Америке, нежели в самой Англии. Американский английский — это до некоторой степени язык-полиглот, заимствующий нечто из каждой волны иммигрантов, привносящих собственные языки, проникающие в него. Бродский отмечал трудности при переводе с русского, как и Набоков до него. Но, в отличие от Набокова, он не жаловался, не заявлял о невозможности перевода в абсолютном смысле. Разумеется, он не мог ожидать, что английские переводчики в этом за ним последуют, поэтому в конце концов он сам занялся переводами своих текстов. Сначала он пытался работать с помощью переводчиков, но постепенно все больше брал эту работу в свои руки. Результат представляется мне захватывающе интересным и поучительным.

У вас есть стихотворение памяти Бродского. Могу я включить его в свое собрание?

Безусловно.

Перевод с английского Лидии Семеновой

* * *

Ты был среди нас, Иосиф… Думаю, по-библейски.

По крайней мере, именно это приходит на ум.

Словно ребенок, существо, непохожее на нас,

странно незащищенный, незащитимый —

и при этом в позе крутого парня.

Нежный. Об этом не стоит и думать —

ты сам так говорил.

"Нежно твой", "с нежностью" —

мурашки по коже сейчас, как тогда.

Слово, воскресшее в нашем языке,

твоем и моем.

Ничего общего с "детьми цветов",

с "переосмыслением мужского начала" —

это просто язык.

Ты был, ты нашел себя

среди нас — был здесь, чтобы тебя нашли.

Нашли, будто ты всегда был здесь,

больше — будто ты здесь родился…

Ведь ты менял любое пространство, в котором ты был.

А мы не верили, просто не могли поверить,

но принимали как свершившийся факт.

Это спасительная сила —

наше восприятие свершившегося факта.

Так вот, факт свершился, Иосиф,

мы говорили с тобой

как обычно, и вдруг

ты стал отсутствием в нашей жизни. [191]

ПИТЕР ФРАНС [192] , 6 ЯНВАРЯ 2004, ЛОНДОН

Не уверена, рассказывала ли я вам об этом. Когда вы прислали мне свой перевод "Двадцати сонетов Марии Стюарт" в 1989-м и я сказала об этом Иосифу, он пришел в восторг. Затем, несколько дней спустя, к моему ужасу, мне позвонил Аллан Майерс и сказал, что Иосиф переделывает ваш перевод. Я не знала, как сообщить вам об этом. Потом до меня дошло, что мы можем получить две версии одного произведения — включим ваш перевод в наш сборник "Поэтика и эстетика Бродского" [193]с вашими комментариями, а со своей "исправленной" версией Иосиф может делать, что хочет. И, будучи джентльменом, вы кротко согласились с моим предложением. Принимали ли вы и принимаете ли сейчас его "исправления"?

Версия, опубликованная в вашем с Лосевым сборнике, не та, которую предлагал он, но, думаю, в некотором смысле результат того, что он говорил. Кое-что из сказанного им пригодилось мне в плане улучшения собственного варианта. В то же время, переделывая мой перевод, он был довольно непоследователен: одни стихи вообще не тронул, другие переработал полностью. О тех, что он переписал, говорить трудно, поскольку это были новые стихи. Но мы многое обсуждали.

Отреагировал ли Иосиф на ваш перевод "Сонетов"?

Он написал мне по-английски, что он в полном восторге от моего перевода и т. д. и т. п., но сказал: "У вас нет слуха" — или что-то в этом роде.

Прямо так и сказал?