Иосиф Флавий. История про историка

Поскольку Иосиф сам говорит, что к моменту написания трактата он уже был автором «Иудейских древностей» и со времени их публикаций прошло какое-то время, обычно написание этой книги относят к 95 году. Подтолкнуло его к этому труду, видимо, появившееся к тому времени множество антисемитских трактатов, а также язвительная критика в адрес «Иудейских древностей» и обвинения его во лжи и сочинении исторических небылиц. Эта критика неминуемо порождала у интеллектуальной публики, даже сочувствующей евреям, вопрос о том, кто же прав в этом споре, и Иосиф решает расставить все точки над «i», сведя воедино все известные ему древние источники, показав их перекличку с еврейскими и таким образом как бы воссоздав единую картину древней истории и показав на место в ней евреев, а заодно ответив на все выпады в адрес его народа и разоблачив получившие распространение мифы и домыслы о евреях, о чем он прямо говорит в начале книги, посвящая ее, как и «Иудейские древности», своему спонсору и покровителю Эпафродиту: «Я полагаю, достойнейший из людей Эпафродит, что уже в сочинении „О древностях“, которое обнимает события пятитысячелетней истории и по нашим священным книгам составлено мною на греческом языке, я достаточно ясно — для тех, кто обратится к нему, изложил вопрос о нашем еврейском народе — о том, что он весьма древний и что изначально самобытен, а также о том, как населил он страну, в которой мы живем и поныне. Однако, поскольку я замечаю, что многие, не доверяя тому, что сказано мною о древностях, прислушиваются к злобной клевете, не без умысла распространяемой некоторыми, и доказательство молодости нашего народа видят в том, что у наиболее авторитетных эллинских историков он не удостоен ни единого упоминания, я подумал, что следует вкратце об этом написать — изобличить тем самым нападки одних в злонамеренности и лжи, других образумить в их неведении, и всем, кто желает знать истину, разъяснить вопрос о нашей древности. Засвидетельствовать истинность моих слов я призову только тех писателей, которые безупречны в отношении всякой древности и которым, по мнению эллинов, более всего можно доверять, а тех, кто в своих сочинениях лгал и клеветал на нас, я представлю самих же себя изобличающими. Также я попытаюсь установить причины, вследствие которых немногие из эллинов в своих исторических сочинениях упомянули о нашем народе, а кроме того, и свидетельства писателей, не оставивших без внимания нашу историю, я предоставлю тем, кто с ними не знаком или делает вид, что о них не знает» (ПА, 1:1).

Таким образом, «Против Апиона» — это прежде всего апология. Апология евреев и ответ антисемитам древности, которые, надо заметить, мало чем отличались от современных антисемитов[70].

Безусловно, это была не первая попытка такой апологии — до этого были сочинения Филона Александрийского, «Послание Аристея», «Нравоучительная поэма» Фокиллида и др. Но никогда прежде апология не включала в себя такое множество исторического материала, невольно заставляя восхититься той огромной эрудицией автора, которую он приобрел в области античной истории за годы жизни в Риме; никогда прежде она не была столь системной и логически убедительной — и именно это и обеспечило ей в итоге столь длительную жизнь в истории.

Обращение к личности Апиона как к главному оппоненту в дискуссии, безусловно, тоже не случайно. Апион был одним из главных идеологов и подстрекателей чудовищного еврейского погрома 38 года в Александрии, а затем и главой посольства александрийцев к Калигуле. Посольство прибыло в Рим, чтобы склонить императора на свою сторону, и столкнулось здесь с еврейской миссией во главе с Филоном Александрийским. Так встретились два философа, два страстных поклонника греческой культуры — только один, Апион, был родом египтянин, а второй, Филон, — евреем.

Иосиф был тогда ребенком, но в детстве он, безусловно, слышал немало рассказов взрослых о тех ужасах, которые пережили александрийские евреи, и об интеллектуальном поединке между его дальним родственником Филоном и Апионом в Риме, а затем действительно и сам мог сталкиваться с последним во время своего пребывания в Александрии. Таким образом, он, по сути, продолжал тот давний спор, который (давайте это признаем) не закончен и до сегодняшнего дня.

Иосиф начинает с объяснения полной несостоятельности утверждений, что евреи придумали себе древнюю историю «задним числом», поскольку в трудах греческих историков, на которых и строилось представление большинства жителей эллинистического мира о прошлом, якобы нет упоминания о них.