Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»

«С самыми теплыми! Я доволен своей работой в Аргентине. Это лучшие годы моей жизни! Как никак восемь с половиной лет! Я имел возможность хорошо узнать вашу страну. Пользуясь возможностью, хотел бы передать мои приветствия трудолюбивому аргентинскому народу. Я уверен, что у него — многообещающее будущее. Я доволен, что возвращаюсь на родину. Идет война, и я хочу быть с моим народом».

Баронесса Терманн, воплощенная элегантность, слушала ответы мужа, улыбалась, но в душе ее не было оптимизма. Они ехали в войну.

Отчалить в назначенное время не удалось. В трюмных помещениях «Монте Горбеа», там, где были складированы ящики с продовольствием, вспыхнул пожар.

В толпе провожающих возникла легкая паника:

«Саботаж, диверсия, поджог…»

Это было прощальное «послание» Д-группы «Артура» немецкому послу.

Пожарные прибыли быстро: они привыкли к подобным происшествиям в порту, считая, как и полиция, что диверсиями занимаются глубоко законспирированные английские саботажники. С запозданием на пять часов пароход все-таки отчалил. И это был не последний инцидент с «Монте Горбеа». Где-то на полпути между берегами Южной Америки и Африки пароход был перехвачен английскими крейсерами. Супругам Терманн пришлось еще раз пострадать за Германию: контролеры-досмотрщики перевернули весь багаж, перебрали все вещи, даже книги перелистали страницу за страницей. Несмотря на дипломатическую неприкосновенность немцев, англичане осуществили их физический досмотр, заставив раздеться почти донага.

«Наверное, они надеялись обнаружить на наших интимных местах новые секретные планы захвата Патагонии, — сказал фон Терманн, ступив на землю Португалии. — Конечно, они ничего не нашли. В отместку англичане похитили наши личные вещи и две тысяч долларов сбережений. Как измельчал британский пират за минувшие столетия!»

«Артур» понимал, что информация о деятельности германского посольства в Буэнос-Айресе не имела практического значения для Москвы. Поэтому на свой страх и риск (не впервые!) передавал ее в Комиссию по расследованию антиаргентинской деятельности. Потом, когда она была распущена, — депутатам, известным своими антинацистскими взглядами.

Глава XXII. АРГЕНТИНСКИЕ БУДНИ «АРТУРА»

В середине 1942 года в Буэнос-Айрес приехала Лаура. Два года разлуки! И каких! Пережить их могла только настоящая любовь.

Ее путешествие было долгим и утомительным. Морем на пароходе через Панамский канал, затем вдоль Тихоокеанского побережья южноамериканского континента до Вальпараисо. В порту Лауру встретил Леопольдо Ареналь. В белом костюме, начищенных до блеска ботинках, элегантной шляпе — настоящий чилийский кабальеро.

До Сантьяго добирались на автомашине, которую Леопольдо взял напрокат у своего коммерческого компаньона Роблеса Гальдамеса. По дороге обсуждали дальнейшие планы Лауры. Не хотела бы она задержаться в Сантьяго? Провести несколько дней в Винья-дель-Мар? Встретиться с Давидом и Анхеликой?

На все следовал один отрицательный ответ. Все это потом, потом. Не надо привлекать внимание к ее приезду. Скорее в Буэнос-Айрес, к Хосе! Он ждет!

Поездка на трансандинском поезде через горный перевал, пересадка в Мендосе, бесконечные просторы пампы, пригороды аргентинской столицы, вокзал и, наконец, Хосе, ожидающе всматривающийся в идущих мимо него пассажиров.

Он заметно похудел, костюм свободно болтается на нем, галстук завязан небрежно. Они обнялись, застыли на несколько мгновений, словно выключили все остальное: людей, поезда, железную громадину вокзала, насупленное тучами небо.

«Как долго ты добиралась сюда! — сказал Иосиф, вглядываясь в лицо Лауры. — Пришлось послать много писем, чтобы в Нью-Йорке вспомнили, что у меня есть жена».

«Ну, это их волнует меньше всего, — улыбнулась Лаура. — Моя миссия: оказание помощи по связи, техническим вопросам и финансам. Про мужа ни слова…»

До улицы Суипача доехали на такси. Лаура с нескрываемым любопытством осмотрела скромную квартиру резидента «Артура». Самым дорогим предметом в ней был радиоприемник. Все остальное особой ценности не имело: покосившийся шкаф, стол в углу, два стула, узкая кровать, небрежно застеленная шерстяным одеялом. На подоконнике — стопка книг, несколько тарелок, одинокая чашка и сосуд для йерба-мате. На стене — портрет аргентинского просветителя Сармьенто и календарь с изображением Луханской Святой Девы. Любой посторонний посетитель непременно бы отметил для себя, что хозяин квартиры проникся аргентинским духом.

«Все, кончилась твоя холостяцкая жизнь, — сказала Лаура, перебросив плащ через спинку стула. — Теперь ты в надежных руках!»

Она расстегнула кофту:

«Помоги снять пояс. В нем деньги на твою работу».

И тут же поправилась: «На нашу работу…»

Вскоре они сменили квартиру, переехав на улочку Сан-Матео, в неприметный четырехэтажный дом.