Иосиф и Иов. Сквозь боль и тьму

Важную роль сыграло то обстоятельство, что любимая женщина Иакова умерла при родах Вениамина. Будет справедливым сказать, что в жизни Израиля было две страсти: к Богу и к Рахили. Ее смерть оставила в душе огромную рану и потребовала, чтобы любовь Иакова нашла себе новый объект. Им и стал одиннадцатый сын, который к тому же отличался великой красотой. Томас Манн так художественно изобразил это момент священной истории: «Иаков… перенес это пристрастье [любви] во всем его буйном упрямстве на первенца Рахили, девятилетнего красавца Иосифа, которого полюбил, следовательно, двойной и вовсе уже высокомерной любовью, снова тем самым страшно обезоружив себя перед судьбой» 6.

Неразумная «двойная» любовь к Иосифу была большой ошибкой. Он при всех уделял подростку исключительное внимание, хотя должен был бы понимать, к чему может привести подобное отношение. Братья люто возненавидели Иосифа из-за его особой красоты, но главное – подчеркнуто особого отношения к нему со стороны отца.

У Иосифа в данной ситуации не было особого выбора – он же не мог отвергать любовь родителя, как не мог не принять от него особую разноцветную одежду. Библия утверждает, что в ненависти братьев к Иосифу в большей степени виновен их отец. Он должен был заметить, что его сыновья не разговаривают с младшим по-доброму, но очевидно не обратил на это внимания.

Подарок в виде драгоценного разноцветного хитона мог быть истолкован братьями как намерение отца отдать первородство Иосифу, тем более что он был первенцем от единственно по-настоящему любимой жены их отца, а первенец от Лии, Рувим, согрешив, лишился первородства.

Известно интересное иудейское толкование значения разноцветной одежды. Душа праведника как бы молитвенно покрывает многие другие души, символически представленные в виде нитей разных цветов. Таково было предназначение Иосифа – быть праведным покровом для его огромной семьи, поэтому он носил разноцветный хитон.

В то время еще не было записанного Слова и Господь начал обращаться к Иосифу во снах: «Послушайте, – сказал он, – что мне приснилось! Будто мы вяжем снопы в поле и мой сноп стал прямо, а ваши снопы окружили его и поклонились ему!» Братья ответили: «Так ты, значит, царствовать над нами собрался? Начальником быть над нами?» И возненавидели его еще больше – и за сны его, и за рассказы» (Быт.37:6-8 РБО).

Ненависть братьев еще возросла. Начало было положено завистью, порожденной отношением отца к Иосифу, но его сны и рассказы «подлили масла в огонь» и довели братьев до «точки кипения». Сны говорили о том, что в будущем Иосиф будет собирать хлеб, имея при этом верховенство в семье. Образ жатвы указывал на то, что произойдет это уже ближе к концу их земного пути.

Некоторые упрекают Иосифа за то, что он делился своими снами, хотя знал об отношении к нему братьев. Однако, вполне возможно, что он делал это в наивности и чистосердечии, совсем не желая дразнить их. Дальнейшая его жизнь подтверждает такое предположение.

Иосиф с раннего детства знал и верил в свое предназначение. Он верил, что его задача – вязать снопы, собирать хлеб и кормить людей, причем в ходе выполнения этой работы ему надо будет возглавить своих братьев. Интересно, что много лет спустя, братья многократно кланялись Иосифу до земли именно из-за хлеба. Конечно, он не знал никаких деталей, не знал, к какому времени относились его пророческие сны. Тем не менее, эти откровения утешали и ободряли его особенно во время тяжелейших испытаний, которые ему предстояли во множестве.

Еще один сон приснился ему: «…Вот я видел еще сон: вот солнце, и луна, и одиннадцать звезд поклоняются мне. И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его, и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я, и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?» (Быт. 37: 9-10).

Солнце и луна – это отец и мать. Им тоже следовало поклониться Иосифу. Иаков начал бранить младшего сына. Такая мысль совсем ему не понравилась. В культуре Востока неслыханное дело, чтобы высокочтимый отец поклонялся младшему сыну. Дело усугублялось тем, что к тому времени Рахиль уже умерла. Как тогда можно было истолковать, что поклониться должно было не только солнце (Иаков), но и луна (Рахиль)? Очевидно, что это видение относилось к другой, духовной реальности, где смерти нет, а есть лишь переход. Можно ли предположить, что в вечности положение Иосифа существенно выше, чем его родителей? Полагаю, да.