Иосиф Кобзон. Я люблю тебя, жизнь…

Это отрывок из книги «Как перед Богом». Вспоминая о том же периоде в беседе с журналистами издания «Караван историй», Иосиф Давыдович делал и другие дополнения[10]:

– Украинская кухня, да еще в мамином исполнении – это гениально! Непревзойденный мамин борщ, мамины котлетки… Наверное, в них было больше хлеба, чем мяса, но все равно просто объедение…

Или, к примеру, вот это:

– Хлеб берегли пуще золота. Я по сей день ловлю себя на мысли, что не могу выбросить даже корочки. С тех пор я больше всех продуктов люблю хлеб. В студенческие голодные годы, бывало, берешь батон, двести граммов колбасы и бутылку молока. Вкусно и наедаешься на весь день. Сыт и счастлив!

И, еще такая подробность, кажущаяся нам с высоты нашего времени даже отчасти смешной иль просто забавной.

– К субботе в этой же огромной выварке нас, детей, мыли по очереди. Потом в ней же кипятилось белье, чтобы избавиться от всяких насекомых.

Еще одним подспорьем для голодной семьи было то, что все они жили в районе маслобойного завода, вернее, рядом с забором, огораживающим территорию завода. «И вот там нам удавалось разжиться жмыхом, который делался из отходов семечек подсолнечника. Пахучий, до приятного головокружения, и такой твердый, что его можно было грызть бесконечно. Этот жмых был главным детским лакомством. Смешиваясь со слюной, он насыщал наши вечно хотящие есть желудки. Еще мы насыщались смолой, обыкновенной черной смолой. Мы жевали ее целыми днями. Ходили и жевали. Это была наша жвачка. И этим мы тоже утоляли голод».

В годы, когда не хватало не только хлеба и самых простых круп, ребята умудрялись даже… баловать себя лакомством. Как-то певец сделал забавное признание[11], как они, мальчишки, облизывали конфеты, которые их мать изготавливала на продажу.

– Чтобы заработать денег, мама варила конфеты. Готовые конфеты пересчитывали и укладывали на досточку. Досточки с лакомством висели в нашей комнате на веревках достаточно высоко. Но мы, дети, ночью потихоньку вставали и их облизывали. А утром мама, ни о чем не подозревая, везла эти конфеты продавать на рынке.

«…Скоро жить стало немножечко легче. Мама начала работать начальником политотдела совхоза. До этого, на Украине, еще с Часов Яра она работала судьей. Мы с братьями, как могли, помогали ей. Бегали на базар продавать холодную воду. С кружками. “Купи воду! Купи воду!” наперебой кричали мальчишки. И в жару, под палящим узбекским солнцем, ее охотно покупали. Правда, за какие-то копейки. Но и это помогало нам жить. И мы выживали и… выжили».

На вопросы, как Ида Исаевна управлялась с оравой мальчишек, ее сын отвечал:

– Нас у мамы росло трое мальчишек. Не могу сказать, что она была ласковой и доброй, скорее – достаточно жесткой женщиной. Растила-то мальчишек. Потом нас стало пятеро, Гела – единственная девочка – родилась уже после войны. Мама не только нас вырастила и воспитала, но и дала всем образование. Мы с братьями как могли старались ей помочь.

В маленьком узбекском доме в городке Янгиюль (ранее также: Янги-Юль), в котором Иосиф пережил те самые тяжелые для страны годы, протекала своя кучная, напряженная жизнь, скрашиваемая мыслями о взаимопомощи. То было время, когда не только города и селения, но и люди проверялись на прочность… одни – под натиском врага, другие – под натиском бедности, тяжелого труда и бытовых неурядиц.

В разных источниках мы находим разные подробности военного детства будущей мега-звезды Советского Союза. Эти подробности, рассказанные в разное время разным людям, не слишком отличаются друг от друга, но все они подчеркивают кобзоновскую мысль: «война стала главным воспитателем моего поколения».

«Мы все жили в огромной комнате. Бабушка, мама, брат мамы, его жена и ребенок, нас трое, и двенадцать человек – узбекская семья, которая нас приютила. С наступлением сумерек мы стелили ватно-стеганные подстилки и укладывались все вместе в этой комнате “штабелями”. Когда наступал рассвет, от духоты все пробуждались и разбегались по своим делам. Взрослые шли на работу, а мы – бродить по дворам, играть в матерчатый мяч, стрелять из рогатки».

«Покормив, взрослые выгоняли нас гулять на улицу. Весь день и день за днем мы проводили на улице. Гоняли с мальчишками по ней босиком, устраивая обычные пацанячьи игры. Так что, можно сказать, моим детским садом была улица. Не сказать, чтобы я тогда всегда был заводилой, но всегда руководил всем как командир. Конечно, дрались. Но очень быстро мирились. И тем самым учились не держать друг на друга зла. Потрясающе добрый и гостеприимный узбекский народ останется в моей памяти навсегда».

Глава 4 Семейные тайны, или Почему «голова сына» не носит отчество отца

Когда началась Великая Отечественная, Давид Кобзон на второй день ушел на фронт, а вся его многочисленная семья села в поезд и отправилась в неизвестность…