Иосиф Кобзон. Мгновения…

В это время из форганга стала медленно опускаться центральная лестница прямо в клетку. Когда ее край достиг манежа, Иосиф Давыдович легко и непринужденно стал спускаться по ней, прямо к тиграм. Помню, как он красиво шел с микрофоном и пел:

…Ап, и тигры у ног моих сели,
Ап, и с лестниц в глаза мне глядят,
Ап, и кружатся на карусели,
Ап, и в обруч горящий летят…

Наконец Иосиф Давыдович спустился к нам, продолжая петь. Отец его встретил, приветственно приобнял, и они вместе пошли в центр манежа. В этот момент я должен был внимательно смотреть и за тиграми, и за слонами. Отслеживать их реакции, которые не видны обычному зрителю, но хорошо заметны дрессировщику. Ведь в клетке появился незнакомый человек, у которого чужое все: вид, поведение, запах, что может спровоцировать животных на агрессивное поведение.

Конечно, я переживал, но это не мешало мне контролировать ситуацию и предупреждать малейшие признаки нервозности, которые могли перейти в агрессию. А мой отец и Иосиф Давыдович, казалось, вообще не замечали тигров…

И вот прозвучали финальные слова песни. Закончился аттракцион. Животные покинули манеж. Иосиф Давыдович поздравил отца. А в заключение сказал:

— Слава, теперь я к тебе в клетку могу зайти совершенно спокойно…

Вспоминается мне еще один случай. Надо сказать, что Иосиф Давыдович всегда помогал нашей семье, помогал очень много. Мы тогда создавали новый аттракцион на шарах. Для него была необходима дорогостоящая аппаратура. В частности, новые осветительные приборы. У Росгорцирка денег нет. Тогда мой отец обратился напрямую к Кобзону:

— Иосиф, помоги.

И тот сразу, без малейших колебаний:

— Помогу. Какой нужен свет? Деньги потом отдадите.

И действительно помог. Купил самое новое в то время (это был 2000 год) осветительное оборудование. Через год мы выпустили аттракцион.

И вот вам еще один пример дружеской самоотверженности Иосифа Давыдовича. Из чиновников Росгорцирка на премьеру никто не явился. А Кобзон не только пришел сам, но и привел с собой целую команду критиков, знатоков, друзей, как и он — любящих цирк, двадцать три человека!

Отец очень растрогался и не мог сдержать слез от переполнявших его чувств благодарности другу. Плакал и Иосиф Давыдович…

Такие моменты не забываются.

Эдгард Запашный дрессировщик, народный артист РФ, генеральный директор Большого Московского государственного цирка на проспекте Вернадского

Про Иосифа Давыдовича среди нас, артистов цирка, ходила такая поговорка: «Если не знаешь, что делать, звони Кобзону». Эта поговорка точно отражала сущность Иосифа Давыдовича. Он брался решать самые сложные вопросы. И когда артисты цирка попадали в какие-то жизненно трудные ситуации или их «обижали», особенно власть имущие, то они обращались к Кобзону. И он всегда помогал. Я сам не раз обращался к Иосифу Давыдовичу с различного рода просьбами.

Несколько лет назад мой коллега, дрессировщик Виталий Смолянец, попал в автодорожную катастрофу. Он спасал на трассе двух людей и попал под фуру, которая оторвала ему одну ногу, другая при этом неестественно вывернулась. И он, молодой отец двоих детей, оказался в маленьком поселке Репкино, что расположен далеко от Москвы. Когда я приехал туда, Виталия привезли из реанимации без обеих ног: пришлось ампутировать. Первое, что он спросил у докторов: «Практикуется ли здесь эвтаназия?»

Я тут же позвонил Кобзону: «Иосиф Давыдович, такая ситуация. Поселок маленький, клиника МЧС. Здесь нельзя его долго держать, потому что очень серьезная угроза нагноения, а потом гангрены». «Дай мне полчаса», — сказал Кобзон. Он позвонил ровно через полчаса: «Эдгард, три клиники готовы его принять. Вам надо только решить — в какую». Кобзон обзвонил сразу несколько клиник! Это значит, что он действительно работал над этим вопросом, а не как иногда бывает: договорился с одной, ну и слава богу.

В результате мы отвезли Виталия в клинику Вишневского. Ему сделали еще несколько операций. А потом была проделана серьезная работа по подготовке его к дальнейшему протезированию. Сейчас Виталий Смолянец — единственный в мире дрессировщик, работающий на манеже без обеих ног. Я считаю, что он обязан жизнью прежде всего Кобзону, потому что врачи потом сказали: «Если бы мы его продержали еще день-два в поселке, то он бы, скорее всего, умер…»

Пока Виталий находился в клинике, Иосиф Давыдович неоднократно справлялся о состоянии его здоровья. Узнавал, нужно ли ему что-то еще, нуждается ли клиника в дополнительных специалистах, требуются ли денежные средства.

Я всегда удивлялся его человечности, желанию помочь всем и каждому. Даже тогда, когда это не входило в его прямые обязанности и не соответствовало тому роду деятельности, которым он занимался. И таких случаев я могу привести далеко не один десяток.