Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953

Среди многочисленных погрешностей этой версии – то, что Красная Армия ни на одном из этапов добровольно не ослабляла попыток захватить Варшаву. Кроме того, сторонники этой версии не учитывают, что вермахт очень быстро оправился после поражения в Белоруссии и что Красная Армия столкнулась с большими трудностями в ходе своего длительного наступления. Что касается мотивов и расчетов Сталина, заявления о том, что он бездействовал, пока немцы беспощадно разделывались с Армией Крайовой, совершенно неуместны. Напротив, начало восстания еще больше укрепило Сталина в решимости захватить Варшаву как можно быстрее. 1 августа, когда началось восстание, Сталин не имел представления о том, что оно потерпит поражение; наоборот, пошатнувшееся положение немцев позволяло надеяться на его успех. Сталин быстро осознал, что восстание носит антисоветскую направленность и что теперь необходимость как можно быстрее взять контроль над Варшавой в свои руки стала еще более настоятельной. Можно предположить, что Сталин опасался вооруженного конфликта с Армией Крайовой и поэтому решил дать немцам разбить ее войска в Варшаве. Однако Красной Армии приходилось иметь дело с Армией Крайовой с тех пор, как в начале 1944 г. советские войска пересекли границу Польши, – иногда это было сотрудничество, иногда возникали конфликтные ситуации, но никогда группировка из нескольких тысяч польских партизан не представляла для Красной Армии угрозы или проблемы с военной точки зрения37. Как сказал Рокоссовский в неофициальной беседе с Александром Вертом в конце августа 1944 г.: «Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма»38. В самом деле, именно так представляли себе ситуацию польские лидеры восстания. Как отмечал Ян М. Цехановский, «генералы Армии Крайовой были твердо убеждены, что русские чрезвычайно хотят захватить Варшаву как можно скорее из-за ее стратегического и военного значения… Кроме того, они считали, что русские стремятся захватить Варшаву, потому что это дало бы им возможность называть себя истинными «освободителями столицы Польши» – эту роль можно было использовать в политических целях»39.

Рассуждая о мотивах восстания, польский историк Эугениуш Дурачинский предполагает, что восстание было поднято не столько из-за опасений, что Варшава будет захвачена советскими войсками, сколько из желания побудить Сталина сделать захват города первоочередной задачей40. Восстание действительно укрепило Сталина в решимости захватить город; проблема заключалась лишь в том, что он не мог этого сделать. Сталин, конечно, мог бы отдать приказ Красной Армии сконцентрировать всю силу на захвате Варшавы. Но и в этом случае город едва ли был бы сдан очень быстро, учитывая то, сколько времени заняла бы передислокация войск с других фронтов, и то, что такие действия поставили бы под угрозу другие оперативные цели, которые для Москвы имели не меньшее значение, чем штурм Варшавы. Что еще более важно, советское командование не видело необходимости предпринимать такие решительные действия. Оно считало, что в районе Варшавы достаточно войск, чтобы взять город даже не за несколько недель, а за несколько дней.

Несмотря на все вышесказанное, нельзя отрицать, что Сталин был враждебно настроен по отношению к Армии Крайовой, к восстанию и к антикоммунистической и антисоветской политике польского правительства в лондонском изгнании, что ставило под угрозу его планы о поддержании после войны дружественных отношений с Польшей. Сталин считал, что если восстание потерпит поражение, тем самым подорвав националистическую оппозицию советскому и коммунистическому влиянию в Польше, тем лучше. Впрочем, более подробное изучение политики Сталина в отношениях с Польшей этого периода показывает, что он был вовсе не против сотрудничества с элементами Армии Крайовой и польского правительства в Лондоне при условии, что в этом случае он сможет гарантировать защиту интересов СССР и быть уверенным в политическом влиянии СССР на послевоенную Польшу. Восстание окончательно убедило его в том, что такое развитие событий невозможно, хотя он по-прежнему выражал готовность заключить соглашение с польскими политиками, желающими порвать с Армией Крайовой и эмигрантским правительством.