Иосиф Сталин. Отец народов и его дети

То есть воспитание человека нового типа – сильного, несгибаемого и волевого – оказалось более успешным в советском обществе, чем в его верхушке, где этому не всегда помогал даже личный пример. Хотя Макаренко, рассказывая историю с Алешей, именно в этом видит выход – в общем правильном стиле жизни семьи, в ее атмосфере, а также в скромности и самоограничении самих высокопоставленных лиц. И приводит в пример Сталина, цитируя Анри Барбюса, который в конце двадцатых – начале тридцатых годов неоднократно бывал в Советском Союзе, бывал в гостях у вождя и описывал скромность быта его семьи:

«Поднимаемся по лестнице. На окнах белые полотняные занавески. Это три окна квартиры Сталина. В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка. Три комнаты и столовая. Обставлены просто, как в приличной, но скромной гостинице. Столовая имеет овальную форму; сюда подается обед – из кремлевской кухни или домашний, приготовленный кухаркой. В капиталистической стране ни такой квартирой, ни таким меню не удовлетворился бы средний служащий. Тут же играет маленький мальчик. Старший сын Яков спит в столовой, – ему стелют на диване; младший – в крохотной комнатке, вроде ниши». (Анри Барбюс. Сталин.)

Однако Макаренко не знал, что его пример был не самым удачным. Да, Сталин, безусловно, являлся образцом руководителя-аскета, но общая атмосфера в семье не всегда была самой лучшей, ссоры между супругами случались нередко, самоубийство Надежды и вовсе разрушило ту хрупкую теплоту семейных связей, которые существовали в ней до этого трагического случая, и стало тяжким потрясением для каждого из ее членов.

Правда, «барчуками» сталинские сыновья не стали (о дочери разговор особый), хотя Василий, при попустительстве многочисленной «обслуги» и столь же многочисленных родственников и не прочь был воспользоваться громадными возможностями и именем своего отца. Но, при всем том, он, кажется, оказался единственным из детей Сталина (кроме разве что приемного сына Артема Сергеева), который, несмотря на все его недостатки, настоящие и вымышленные, понимал, что его отец – еще и вождь, еще и символ, еще и отец народа всей огромной страны. Он был, видимо, единственным из них, кого затронула и покорила та великая идея построения страны социальной справедливости, всеобщего счастья, родины социализма, ради которой жил и работал его отец. И он, конечно же, стал летчиком.

Василий родился 21 марта 1921 года, когда его отцу уже исполнилось сорок лет, а матери, Наденьке Аллилуевой, было только двадцать. Познакомились они, как известно, еще в 1918 году, в Питере, когда Сталин возвратился из ссылки и остановился в семье своего старого друга, старого большевика Сергея Аллилуева. Наде тогда еще не исполнилось и семнадцати, она была младшей в семье – семье не самой благополучной, хотя и стопроцентно революционной. Дело в том, что Надина мама, Ольга Евгеньевна Аллилуева, частенько «загуливала», бросая при этом семью на все время очередной «роковой страсти». Потом возвращалась, а муж и отец, Сергей Яковлевич, почему-то неизменно неверную жену прощал. Почему? Такое и сейчас мало какой муж терпеть станет, а тогда, в дореволюционном Баку, где строгость нравов дореволюционного общества усиливалась кавказским менталитетом, это было, надо думать, особенно нестерпимым. Да и позднее, в Питере, происходило то же самое.

Разгадку столь странной семейной жизни Аллилуевых узнали после революции, когда Ольга Сергеевна, став тещей Генерального секретаря партии, оказалась прикреплена к Кремлевской поликлинике – у нее была шизофрения. Увы, эти болезненные гены она передала и своим детям, двое из которых – Павел и Надя – покончили жизнь самоубийством, а Анна Сергеевна свои последние годы провела в психиатрической больнице. Надо думать, Сергей Яковлевич знал о болезни жены задолго до того, как ей был поставлен диагноз в Кремлевке, и, как порядочный человек, больную жену жалел и терпел рядом. Возможно, она лечилась и до революции, однако шизофрения – болезнь неизлечимая. Надо думать, знали о болезни матери и дети, иначе их отношение к ней было бы, скорее всего, другим. А вот знал ли о болезни матери невесты Сталин до брака с Надеждой – большой вопрос. Или знал, но надеялся, что Надежду и его минет чаша сия? Не всегда же больные гены передаются по наследству. Передались. Этот диагноз Надежде Аллилуевой поставили в Германии, когда ее стали мучить невыносимые головные боли, когда у нее уже родилось двое детей – Вася и Света. Чаша не миновала.