Иосиф Сталин. Отец народов и его дети

«Яша был очень мягкий, добрый, хороший. Мы его любили очень. Он приехал в Москву к отцу из грузинской глубинки в 1921 году в возрасте 14 лет (он 1907 года рождения). Русский знал плохо, образование было слабенькое. Ему пришлось пойти в школу и учиться с детьми младше его. Да ещё они и усваивали лучше. Он стеснялся этого, чувствовал свою некоторую ущербность, что ли, в этом плане. И отец его жалел…

Яша, пришло время, влюбился, дело там что-то не пошло, влюбленные решили стреляться. Яша стрельнул, а она не стреляла. У Яши было ранение. Болтают, что Сталин смеялся, мол, даже застрелиться не мог. Но кому он это сказал? Кому? Где это зафиксировано? Или, как и многое другое, придумано трепачами нынешними? Сталин очень любил Яшу. Это было видно, чувствовалось. Вася даже ревновал.

После случившегося Яша перешел жить в общежитие. Потом поехал в Ленинград, где тогда жил Сергей Яковлевич Аллилуев, там сколько-то пробыл. Затем вернулся, поступил в Институт инженеров путей сообщения на электротехнический факультет, жил в общежитии. Помню, снабдили его кое-каким приданым, дали одеяло, а он это одеяло отдал товарищу. Надежда Сергеевна была недовольна, ворчала. А Сталин сказал: «Значит, тому товарищу оно было нужнее. Наверное, мы Яше сможем дать другое одеяло».

«Как Надежда Сергеевна относилась к Яше?» – поинтересовалась у Артема Федоровича Екатерина Глушик, написавшая на основе бесед с ним книгу. И услышала в ответ:

«Сталин относился лучше. Когда Яша женился на Юле, то отец позаботился, создал условия: дали молодым квартиру на Большой Никитской, затем, после рождения в 1938 году дочери Галины, им дали квартиру на улице Грановского (ныне Романов переулок). Когда они жили на Большой Никитской, мы с Васей из школы на большой перемене бегали к ним домой. Яши, как правило, не было, а Юля кормила нас яичницей-глазуньей. Юля была очень хорошей женой для Яши. Что бы о ней ни говорили сейчас. И Яша очень любил свою семью: жену, дочку. Когда они только ещё встречались, сидели как-то на даче какие-то тётушки-родственницы и говорили, что вот Яша собирается жениться. Она – танцовщица из Одессы. Не пара. Сталин сказал: «Кто-то любит принцесс, а кто-то – дворовых девок. Ни те, ни другие от этого ни лучше, ни хуже не становятся. Вам что, мало того, что уже было?»

Да уж, каких бы баек ни рассказывали «трепачи нынешние», очевидцам верится больше, тем более что в их рассказах, особенно у Артема Сергеева, так явственно слышится в приводимых им словах и сталинская интонация, и сталинские обороты речи.

В отцовской семье

И все же, что могло стать причиной отвратительного отношения Яши к «нашей Надюше»? Вряд ли её такое уж плохое отношение к нему. Судя по всем воспоминаниям, в общем-то, с её стороны плохого отношения к пасынку не наблюдалось. Видимо, на первых порах Надежда даже пыталась иногда смягчить жесткость Сталина по отношению к сыну, слишком рьяно взявшегося за исправление недостатков в его воспитании, но, похоже, она быстро остыла, уйдя в привычную для неё отстранённость. Ей стало просто не до него. Впрочем, ей довольно быстро стало и не до собственных детей, которых она перепоручила нянькам, воспитателям и воспитательницам.

Поэтому, если смотреть на происшедшее с позиции здравого смысла, а не исходя из конъюнктурных политических воззрений, то, скорее всего, причиной не сложившихся отношений Надежды с Яшей стала разница менталитетов: с одной стороны, кавказского, да еще усугубленного переломным отроческим возрастом, с другой – по-европейски феминистского, и тоже радикально усиленного, во-первых, революционными изменениями в обществе, а во-вторых, увы, болезнью, которую слишком долго никто не замечал. Яков, кавказский подросток, выросший у сестер матери, которые, надо думать, на неё во многом походили в устройстве семейных отношений, очевидно, привык к тому, что в доме главный – всегда мужчина. Привык считать, что главное призвание женщины – самоотверженно и преданно заботится о муже и о детях, уступая супругу право в решениях, в том числе – в решениях более или менее серьезных семейных дел. Здесь же он увидел совсем другое. Надежда не хотела слушать мужа и приносить себя в жертву семье и детям – она хотела самореализовываться, учиться, работать, принимать участие в общественной жизни. Похвальные, вроде бы, стремления, полностью в русле революционных веяний. Вот только дом, дети, муж при этом страдают. Тем более если дети совсем еще маленькие, а муж – государственный деятель высшего масштаба.

К тому же, как уже упоминалось, Надежда, вопреки мнениям мемуаристов типа Хрущева, нередко бывала с мужем раздражительна и груба даже при посторонних. Так, Семен Михайлович Буденный, вспоминая ее, признавал, что «она была немного психически нездорова, в присутствии других пилила и уничижала его (Сталина)». Ну, а он… Он, как ни странно, терпел и не отвечал ей тем же, по крайней мере, при свидетелях.