Иов

Костя не слушал. Он понимал, что этот разговор ни о чем. Денег у них нет. Отвлекают его внимание. Он уже успел спрятать кассу и закрыть стол на ключ. Надавил на вошедших грудью в сторону двери. Твари упёрлись и не отступали. Костя быстро сделал незаметный шаг в сторону. Те, что оставались за дверью неказисто пытались вытащить две бутылки из верхнего ящика у дверей. Ларёк стоял на кирпичах, возвышаясь на 20 сантиметров от земли. Плюс ящики сложены высоко. Им было тяжело дотянуться. Работали на ощупь, на цыпочках. Головы опущены вниз, руки тянуться вверх. Костя переложил вес вслед за своим шагом и размашистым апперкотом смачно оперся о подбородок одного из них. От неожиданности тот отскочил, сбивая собой остальных. Вся компания веером отхлынула от дверей ларька. Секунду смотрели друг на друга. Из толпы раздался противный голос:

– Руся, вот ты дебил, это же Костя. Он из 30-й школы. Ты че не узнал его?

– А да, Костя. Ну и хрен с ним. Чего мне с того? Если знакомый, то дай бутылочку по дружбе. У тебя вон сколько много, – ответил Руся.

– И правда. Бог велел делиться. Если ты нам друг, то выдай в долг. Мы завтра деньги занесем. Ты же нас знаешь. Куда мы денемся? – проскрипел незнакомый голос.

Костя выдавил заемщика изнутри ларька подальше от входа, закрыл дверь снаружи и запер на ключ. Встал спиной к стене ларька, чтобы не обошли сзади. Так он делал всегда. Это был уже не первый раз. Скорее всего, нападать не решаться. Многие из них на УДО. Потолкаются и уйдут. Шуты дешевые. Это рядовая стычка. Костя зевнул – становилось поздно.

Вдалеке, по направлению к ларьку шел высокий человек в странной форме.

– Костя, здорова! Как дела? Я знал, что тебя здесь встречу. Есть дело. А это кто? – человек посмотрел на толпу гопников, – Давайте, мужики, уёживайте отсюда, время уже не детское, брысь по домам, – осада была снята.

Это был Максим Воскобойников. Офицер только что созданной налоговой полиции. Познакомились они так. Костя учился на химфаке. Но прославился в институте как мастер по начертательной геометрии. Ему легко давались скрытые смыслы эпюров и разверток. Косте не составляло труда начертить разворот любой фигуры от цилиндра или тора до червячного вала. Но у большинства в группе это не получалось вовсе. Костин преподаватель вел курс в соседнем ВУЗе у взрослых заочников – бывших военных, переучивавшихся на гражданские специальности. Там-то он и посоветовал Максиму обратиться за помощью к его студенту – к Косте. Максим обратился. Предложил деньги за чертеж. Косте понравился Максим. Он был старше лет на восемь. Открытый. Смелый. Не стеснялся того, что ему пришлось переучиваться по конверсии. Ко всему относился с юмором. Костя начертил ему безвозмездно. То есть даром. Максиму этому очень обрадовался. Высокий, худощавый, лопоухий, с грушевидным носом – Максим был типичным представителем львовско-винницких украинцев, для которых щедрость была таким же загадочным явлением в людях, как и категорический императив Канта. От радости, что удалось сэкономить 500 рублей, Максим тут же записал Костю в свои лучшие друзья и стал много рассказывать о себе. Где служил, почему пришлось уволиться из армии. Что в налоговую полицию его позвал знакомый командир. Что создается новая сила. Будут бороться с теми, кто не платит налоги. Но пока еще никто не понимает в операционной работе коммерсов. К чему можно зацепиться, где они мухлюют. Поэтому приняли решение выстраивать агентурную сеть. Подкупать и запугивать бухгалтеров и экономистов на предприятиях и через них узнавать о схемах ухода от налогов.

Максим зашел в ларёк, сел на ящик и развернул бумажный сверток. Это была копчёная салака.

– Давай выпьем, – сказал Максим указывая на салаку, – у меня к тебе есть разговор.

Костя, оценил весь патриотизм ситуации и достал литровую бутылку водки «Россия».

– Хорошая водка. Слушай, а есть ли у тебя что-нибудь новое, чего бы я не пил еще никогда? – загадочно спросил Максим.

Костя показал рукой на витрину. Бутылки на витрине стояли лицом наружу, но спиной к Максиму. Поэтому он стал снимать понравившиеся бутылки и крутить их в руке, чтобы иметь возможность прочитать этикетку.

– Вот, эта! – обрадовался Максим и зачитал, – Berliner Baren Kirsch.

Костя обернулся и очумел. Это был вишневый ликёр.

– Под копченую салаку? – деликатно спросил Костя.

– Ну да. А чё? – недоумевал Максим.

– С копченой рыбой поженится только водка. От ликёра будет дикая изжога. Да и не вкусно это. Ликёр сладкий, салака копченая. Попурри какое-то, – продолжал настаивать Костя.

– Не, Костян, чё я водку не пробовал? А новый ликёр попробовать надо. Ну и что, что под рыбу. Мы не из дворян. Давай этот ликёр попьем. Открывай.

– Макс, давай тебе открою ликёр. А себе водку. Не возражаешь?.

– Возражаю! Вот это уже точно попурри. Один ликёр пьет, другой водку.

Костя вспомнил этническую принадлежность Максима и понял, что спорить сейчас с ним не стоит. Себе дороже. Да и с изжогой – может обойдётся. Постараюсь немного выпить. А салаку вообще есть не буду. Такая вонища стоит. Жуть.

Максим разлил: «За дружбу!» Выпили.