Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара

Попробуйте как-нибудь ради опыта нарисовать совершенно фантастическое существо. Вскоре вы с удивлением обнаружите, что каждый из его компонентов или оно само целиком имеет сходство с известным нам живым существом, предметом или явлением. Человеческий мозг не любит неизвестности и стремится по мере сил приноравливать информацию к готовым схемам. Таким образом, прием стереотипизации органично вписывается в саму природу человеческого мышления. Поиск нового сопряжен с кропотливой работой. Задача же грамотного пропагандиста – не допустить этой работы, а предложить своеобразный духовный полуфабрикат, который намного проще и удобнее потреблять и перерабатывать. Тезисы, формируемые при этом пропагандистом, неизбежно упрощаются до полностью примитивных. При этом чем более многогранное и сложное явление упрощено до стереотипа, тем дальше упрощенная картинка будет находиться от реальности. Этот факт не особо волновал Геббельса. Он с восхищением писал о фюрере как о мастере упрощения, который «видит сложнейшие проблемы в их лапидарной примитивности»[44]. Сам же действовал ничуть не хуже. Его задачей было «выражаться просто», поскольку он «имел дело с простым народом». Вот типичный образец «простонародных» выражений, направленных против политических оппонентов: «Эй, сволочь, выходи! Сорвите у этих гадов маску с рожи! Хватайте их за шкирку, бейте ногами в жирное брюхо, выметайте их с треском из храма!»[45] Грубость выражений в данном случае призвана была подчеркнуть естественность, близость партии к массам. Позже этот «народный» способ выражать свои мысли трансформируется в короткие и емкие лозунги: «Германия, пробудись! Жид, издохни! Фюрер, приказывай!»[46] и т. д. Рождался стереотип: НСДАП – не искусственное образование, члены этой партии и есть народ.

Разные стереотипы постепенно становились основой для мифов. В качестве самого хрестоматийного примера геббельсовского мифа, основанного на стереотипах, можно вспомнить миф о Хорсте Бесселе. Процесс его создания, основанный на героизации отдельной личности, а через нее и всего движения в целом, включал в себя, как и положено, несколько этапов. Первый этап – «поиск натуры». Попытка канонизировать нациста Кютемайера, погибшего в стычке с красными, полностью удалась, несмотря на множество неясных моментов, связанных с его гибелью. Однако эта смерть смотрелась в пропагандистском плане бесперспективно и из нее довольно быстро «выжали» все, что могли. И тут до Геббельса доходят сведения о том, что молодой поэт, три месяца назад приславший в «Ангрифф» стихотворение: «Выше знамена», умирает от ран, нанесенных ему коммунистом. «Натура» была найдена. Второй этап, – героизация. Смертельное ранение Хорста Веселя стало настоящим подарком. Своей смертью этот человек разом вознес себя на недосягаемую высоту. Если отбросить бытовые подробности и выделить идеологическую составляющую, что, собственно, Геббельс и сделал, то получается, что вооруженный коммунист застрелил члена национал-социалистической партии в его собственном доме. Правильный пропагандистский подход позволил «выпекать» героев в рекордно короткие сроки. В этом Геббельс, пожалуй, превзошел своего невольного учителя Густава ле Бона. Последний утверждал: «Даже не является необходимостью, чтобы герои были отделены от нас прошедшими столетиями, для того чтобы их легенда смогла быть трансформирована воображением толпы. Трансформация может произойти в течение нескольких лет»[47]. Каких там лет! Миф о Бесселе созрел буквально в течение нескольких дней. Третьим этапом можно считать создание собственно мифа и целого ряда стереотипов, сопутствующих ему, в частности стереотипов об агрессивности и опасности коммунистов, о готовности рядового члена НСДАП к самопожертвованию и пр. Соединяя данные стереотипы с другими, Геббельс вырастил полновесный миф о юном и необыкновенно одаренном поэте, члене НСДАП, безвременно ушедшем вследствие агрессии коммунистов. «Его песня обессмертила его! Ради этого он жил, ради этого он отдал свою жизнь. Странник меж двух миров, днем вчерашним и днем завтрашним, так было и так будет. Солдат немецкой нации!»[48]

«Выпекание» героев впоследствии будет поставлено на поток. В качестве примера можно упомянуть еще одно пропагандистское детище Геббельса – Герберта Норкуса, члена Гитлерюгенда, убитого, можно сказать, при исполнении. Когда 24 января 1932 года юный Норкус с товарищами раздавал предвыборные листовки, на них напали коммунисты. Норкуса ударили ножом, в результате чего он и скончался от потери крови. Его похороны и связанную с ними церемонию на кладбище Плетцензее Геббельс спланировал лично, превратив ее в массовую акцию. Впоследствии собрания на могиле Норкуса стали ежегодными, играя роль воспитательных мероприятий для членов Гитлерюгенда. Тема самопожертвования юношей с подачи Геббельса не будет обойдена и кинематографом. Так, в картине «Член СА Брандт» юный Эрик умирает от раны, полученной в стычке с коммунистами.