Ёж

В коридоре раздались выстрелы, поначалу одинокие, но очень быстро переходящие в непрекращающуюся канонаду. В следующий миг хлипкая входная дверь не выдержала напора и ввалилась в пустой коридор. Внутрь хлынул поток обезумевших животных, переваливаясь через тела своих мертвых товарищей, они ринулись на людей, в одном единственном желании перегрызть глотку с трепещущими артериями, пустить кровь и в то же мгновение издохнуть.

Первым сообразил, что происходит, Боря. Он резко развернулся и откинул двумя выстрелами к стене ближайшего пса. В магазине карабина оставалось еще два патрона, ими Сандаль уложил двух собак, затем он перехватил бесполезное оружие за ствол и начал размахивать им перед собаками, заставляя немногих уцелевших держаться подальше от людей. Девчонки в ужасе вжались в противоположную стену, понимая, что спасет их лишь чудо.

Вслед за собаками в квартирку ворвались два человека, они были одеты в форму из ткани защитного цвета, у каждого в руках было по карабину, весьма угрожающего вида, казалось, то, что было в руках у Миши, принадлежало еще позапрошлому веку. В маленькой комнатке стало совсем тесно, зажатые между людьми псы пытались найти выход из этой адовой мясорубки, они вмиг растеряли свою уверенность и жажду крови. Два незнакомца методично отстреливали мечущиеся туши, коих оказалось совсем немного, большая часть бродячих псов, решивших полакомиться человечиной, осталась грудой лежать в коридоре.

Вскоре громкий выстрел, раздирающий барабанные перепонки, оборвал жизнь последней оголодавшей твари. В тесном коридоре густо пахло порохом, кровью и смертью. Повсюду были разбросаны тела собак: белых, палевых, черных, с пятнами и без. Их искореженные тушки напоминали о бойне, которая завершилась секунду назад, воздух уже не был прозрачным и чистым, он наполнился пороховым дымом, который стремился подняться к потолку или выскользнуть в разбитое окно.

— Недаром еще бабка мне говорила, прокляты здешние места и нечего соваться сюда. — Охотники, что так вовремя подоспели на помощь, стояли в коридоре, осматривая место побоища.

— Хватит суеверий! — оборвал своего товарища высокий, с седой головой охотник. — Мне бабка тоже много чего говорила, да ты и сам знаешь. — Он окинул холодным взглядом группку геодезистов, остановился на девчонках и улыбнулся. — Предупреждал же вас Тимофей Степанович, — он кивнул на своего напарника, — гиблые тут места и нечего сюда соваться, кабы не мы, вас бы тут с потрохами сожрали, вишь, как оголодали, бестии.

Боря с Мишей недоуменно переглянулись, не понимая, о чем идет речь.

— Спасибо за то, что помогли. — Боря сделал шаг к незнакомцам, протягивая им руку в знак мира, те по очереди пожали ее.

— Тут не нас надо благодарить — случай, — продолжал говорить седой. — Тимофей Степанович под страхом смертной казни не хотел пересекать границы Ежа, и на то есть очень веские причины, уж поверьте мне, — он кинул взгляд в сторону товарища и добавил с улыбкой, — бабка его понимала толк в таких вещах и его воспитала в тех же традициях.

— С такими вещами не шутят, Седой, — тот, которого звали Тимофеем, зло зыркнул на товарища, — не мне тебе говорить, что…

— Хватит об этом! — Седой вел себя так, что сразу было понятно, кто правит балом в этой маленькой группке. Говорил он властно и уверенно. — Мы не представились, меня звать Сергеем, моего суеверного товарища — Тимофеем, но к имени лучше прибавлять Степанович, он у нас с недавних пор в дедах ходит и требует к себе соответствующего отношения.

Ребята, в свою очередь, тоже представились охотникам, мужчины пожали друг другу руки, и Седой предложил покинуть поле брани еще до того, как запах крови пропитает их насквозь. Вместе они вышли под легко накрапывающий дождь. Но никто не был против того, чтобы свежая влага смыла грязь и пот с их тел. Сергей присел на покосившуюся лавочку, стоящую у подъезда с незапамятных времен, и предложил ребятам присесть рядом. Благо, устроитель этой самой лавочки не пожалел материалов и она могла с легкостью вместить всех пресловутых бабушек, что любили сидеть перед подъездами и перемалывать косточки молодежи. Раз уж на лавке могли уместиться разговорчивые бабульки, их маленькая компания влезла с легкостью.

Седой медленно извлек из нагрудного кармана самокрутку, покрутил ее в руках, задумчиво глядя вдаль. Никто не решался заговорить, пока он о чем-то размышлял.

— Наломали вы тут дров, — сказал он в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь, — страшные тут места. — Он зажал самокрутку в губах и прикурил, выпуская едкий дым, свойственный самосаду.

— А вы не в курсе, куда тут все подевались? — вмешался в мысли Седого Боря, он, конечно, уважал этого властного человека с первых же секунд, но его больше заботила судьба его маленькой группки, нежели чем мысли забредшего в город охотника. Тимофей Степанович фыркнул, но не произнес ни слова, Седой же усмехнулся и оценивающе посмотрел на Миллениума.