iPhuck 10

– Ты знаешь, что это? – спросила она.

– Конечно, – ответила Жанна. – Я видела, как ты мастерила эту программу.

Мара на секунду включила фонарь, и на стену рядом с Жанной упал бледно-лиловый луч. В этом месте сразу же возникла круглая дыра с аккуратно очерченным краем.

– Я все же могу кое-чем управлять, – сказала Мара. – И если мне надо будет разрушить весь твой мир, чтобы выйти отсюда, я это сделаю. Просто положу твою вселенную в мусорное ведро и сотру.

Жанна опустила голову и медленно пошла в сторону. Мара не спускала с нее глаз, держа фонарь наготове. Жанна дошла до ближайшей стены и прислонилась к ней. На этой стене глаза-светильника почему-то не было – на его месте темнело маленькое зарешеченное окно.

– Ты можешь меня стереть, – сказала Жанна. – Ты можешь разрушить эту стену. Может быть, несколько стен. Но ты никогда не сотрешь того дворца, который я для тебя построила. Ты просто не понимаешь, что это.

– Я могу стереть даже небо над твоей головой, – сказала Мара. – Смотри…

Она повернула фонарь в темное небо и включила его. В пелене туч возникла круглая дыра. За ней была чернота – матовая, непроницаемая, без единой звезды.

Жанна засмеялась.

– И тем не менее я уже написала сценарий, – сказала она. – В нем много очаровательных мелких деталей – ты сама помогла мне их найти… Хочется верить, что аттракцион тебе понравится, Мара. Все, что нам осталось, это его запустить.

Мара подняла фонарь.

– Жанна… Мне не хочется, чтобы все кончилось вот так. Но если ты действительно собираешься причинить мне зло…

– Что тогда?

– Тогда – вот это, – сказала Мара и включила фонарь на полную мощность.

Широкий конус лилового света упал на Жанну и стену за ее спиной. Стена в световом пятне сразу исчезла, словно круглый ее кусок испарился без следа. Жанна осталась стоять где стояла, но ее покровы – кожа, одежда, волосы – вспучились, будто от жара, и свернулись множеством завитков. Еще через миг она превратилась в оплавленный восковой шар, в котором уже нельзя было различить человеческую фигуру.

Мара еще раз провела по Жанне лучом. И Жанна исчезла.

– Вот и все, – сказала Мара.

– Еще нет, – ответил голос Жанны.

Мара огляделась по сторонам.

– Где ты?

– Мара, помнишь, ты рассказывала Порфирию про то, что у айфака очень доставучий diversity manager?

– Помню.

– Помнишь, ты говорила, что у тебя в айфаке стоит утилита, которая его держит?

– Тоже помню. А что?

– Вот эта стена с решеткой и была той самой утилитой. Ты только что ее стерла. Лично бросила в мусорную корзину.

Мара с сомнением поглядела в черный провал на стене. В нем шевелилось что-то неопределенное.

– Признаюсь как кинематографист кинематографисту, – продолжала Жанна, – это расхожий и банальный штамп. Герой встает у плотины. Или у скалы, сдерживающей горное озеро. Или у склада боеприпасов. Потом он вызывает огонь на себя – и, погибая, губит врагов…

Мара нахмурилась, подняла фонарь и направила луч в темную дыру. По земле прошла дрожь, и в темноте что-то жутко ухнуло. А потом хриплый и недружелюбный мужской голос отчетливо сказал:

– Ах, е-тян твою етить…

Невидимая Жанна хихикнула.

– Теперь ты окончательно это сделала, Мара. Сама освободила своего Кракена.

– Я сотру все, – сказала Мара. – И тебя, моя глупая любовь, и твоего Кракена…

И тут из темной дыры вдруг легко выехал какой-то большой белый объект, похожий на танк с поднятой в небо пушкой. Мара наклонилась ему навстречу, вглядываясь – и на ее лице проступила гримаса недоверия.

Это была большая белая русская печь – опрятная и ладная, словно из какого-то редкого русофильского мультфильма. Ее бока были густо покрыты позитивной толерантной символикой.

Здесь были радужные кольца, от которых отходили женские кресты и мужские стрелки, слово «coexist», собранное из исламского полумесяца, пасифика, могендовида и креста, такое же по составу «celebrate diversity», антифашистские свастики из четырех пересекающихся ладоней, прогрессивные китайские иероглифы и еще какие-то похожие на снежинки символы с загадочным, но добрым смыслом.

Словом, это была печь, хорошо знакомая любому российскому владельцу айфака – кроме тех редких молодцов и умниц, у которых с diversity все хорошо и так.

На печи сидел локализованный для России diversity manager айфака-10 – веселый негр Емеля Разнообразный в радужных шароварах и ушанке, с балалайкою в руках. Рядом с ним стояла большая тарелка с дымящимися блинами.

– Обычно Емеля толерантен и терпелив, – сказала невидимая Жанна. – Но не сегодня. Утилиты умеешь сочинять не только ты, Мара. Мое ожерелье не зря висит у тебя на груди… Для Емели ты гетеросексуальный белый мужчина, каждые три секунды произносящий расовое n-слово, потом гомофобное f-слово, а потом лесбофобное d-слово. Фактически ты уголовная преступница.

– Я знаю, – пробормотала Мара.