Ипостась дракона

– Дальтоники, – продолжились рассуждения чешуйчатого, – путают красный и зелёный, при этом различают другие цвета, с врождённой же слепотой данное понятие вообще никак сознанием не отождествляется, аналогично с обонянием и вкусом.

– Да уж, помню, каким манящим в детстве казался образ – «ОБЛЕПИХА». Чужие слова, с завядшими подробностями, кто-то где-то когда-то видел и даже вкушал. Облепиха, о Боги! – ягода как минимум с черешню, где каждая ветвь куста – кукурузный початок, с полей возделанной целины. Райский вкус – микс малины, клубники, дыни, арбуза, манго и сливочной тянучки, для гурманов так и вовсе – сладкие губы Василисы Прекрасной. Ложь и обман! Противная кислятина с шипастого куста и стальной плодоножкой. Тьфу три раза, – поморщился, извинился, что прервал, вернул слово дракону.

– Теперь же представь, как мне, субстанции без органов чувств, даже не существу, и главное с чем ассоциировать отдельные крупицы сущности. Когда вокруг лишь не имеющее размерности ничто, исключая источник – тебя. Поверь себе – подражание не худшее зло, реализуемое в глобальном масштабе Эгоплеромы…

Речь дракона свернулась на незаконченной фразе, будто всё, о чём он мог рассказать дополнительно, есть не что иное, как сущий пустяк, полный вздор. Да и слушатель всего-навсего – банный лист, хоть и прилипший к тыльному месту так крепко, что и под наркозом больно отрывать. Когтистая лапа в одно движение, быстро и точно схватила Алекса, до последней секунды наивно полагавшего о существовании табу на неприкасаемость частной жизни, а сторонним посягательствам, прежде чем состояться, требуется от жертвы либо личное разрешение, либо генеральная доверенность.

Резко крылья вверх – воздушная яма, взмах вниз – воздушная бугор… сегодня пилот ни разу не толерантный садист.

Только после того, как с трудом затормозив на террасе гнезда, дракон разжал тиски пальцев, освобождённый пассажир уверовал, о совершенной неготовности в космонавты. Если бы и очерёдность действий дракона оказалась нарушенной – сначала ношу отпустил, затем остановился, то несостоявшийся покоритель космоса, заправленный инерцией, словно горошина, при стрельбе из духового ружья вряд ли успел бы в скоротечном полёте изготовить перфоратор ради будущего, в котором уже не спеша начать отскребаться от стены.

Четверо малышек стояли, держась худенькими ручонками за поручень игровой площадки, а то, что выглядели девчонки близнецами, Алекс списал на насвежо сотворённое над его организмом кощунство. Когда же к четверке плохо сбалансированной походкой присоединилась неотличимая парочка, недоверчиво осмотрелся, ища подвох, но ни одного гримера или, на худой конец, визажиста в поле зрения не попало.

– Гоор, девчонки все как одна – близнецы? – шёпот искажал слова. – Это нереально! – рассуждения искали тупик в надежде остановиться. – Тройня у каждой мамы, которые сами – сёстры-тройняшки, те, в свою очередь, тройняшки от тройни их бабушек? Всё логично! Семейная традиция у них такая? Почему бы и нет – преемственность в третьем поколении…

– Александр, хорошая теория, – дракон удобнее развалился на сталагмите, – если никуда не спешишь – займи кресло, на ногах и простуду-то переносить противопоказано.

– Да, – огрызнулся Алекс, присяду, пожалуй, на всякий случай.

– Это существо, смею заметить, разумно, но главное – скрыто в другом, – дракон обвёл пальцем территорию манежа, – она единое целое и разделена лишь визуально.

– Бред, Гоор, признайся, санитары в пути? Рёв сирен не ласкает твой нежный слух? Тебе сразу комбинезон с длинными рукавами и брючинами или рубаху и штанишки отдельно? Как насчёт клея для фиксации крыльев, отсечь попытки побега от проникновения в сон? Пещеру войлоком оббить?

Колкости не вызывали ни эмоций, ни аллергической реакции, ни одно место у дракона не дрогнуло и не зачесалось.

– Наше настоящее – квинтэссенция спиральной траектории нулевой неиллюзорности, пронзавшей прошлое через будущее, пружина, продетая сквозь перфорированные листы школьной тетради. Эгоплерома формировалась в день её рождения, – многократно указал на существо, – отпочковываясь от земной реальности. К моменту окончательного разрыва оба пространства успели не раз и не два соприкоснуться, проделав это в двойственной точке, точке её и твоего сознания. Она не человек в критериях земных постулатов, это так, и в отличие от тебя, перенесённого чёрвоточиной, она воплощение, но отнюдь не эфемерного, а самого что ни на есть человеческого сознания новорождённой девочки. По образу её и подобию. Дай ей имя!

– Мария!

– Ей понравится!

Алекс приблизился вплотную к игровой площадке, только одна из двадцати четырёх, вновь наречённых частей существа отвлеклась от комплекса гимнастических упражнений и направилась к нему навстречу. Остальные продолжили не отличаться от обычных десятимесячных человеческих детёнышей, на короткое время предоставленных самим себе, то есть баловаться. Данное утверждение выглядело крайне правдоподобно, хотя и основывалось лишь на смутных предположениях жизненного опыта земного прошлого.