Ипостась

Процессор, работающий в «балалайке» Кхайе, не касался зарядов. Ему хватало пустоты Цифры. Пустота холодна, она не греет процессор и не грозит поджарить мозги ломщика. И, как выяснилось, пустота очень легко находила общий язык с медленной аналоговой системой человеческого мозга.

Кхайе протянула руку... Рук не было, здесь, в мире Цифры, существовали только электрические разряды. Сверкающие сполохи потоками протянулись туда, куда нужно было девушке. Она видела истинное лицо Цифры, и вместе с тем процессор снабжал ее разум общей картиной. Она знала, что означает это море сверкающих огней, она видела то, что доступно обычному пользователю, подключившемуся к сети.

Программа, казалось, сплеталась сама собой, повинуясь воле Кхайе. Процессор гасил ненужные, лишние заряды, замещая их пустотой. Нули уверенно вклинивались в стройные ряды единиц. Ни ноль, ни единица не являются программой. Только вместе, только единство противоположностей способно породить мир. Ноль и единица, свет и тьма, ад и рай, инь и ян... Примеров множество, и все суть одно.

Ткань мироздания изменилась, цифровой лабиринт на секунды замер, остановив свое стремительное движение. Кхайе почудилось, что она слышит стенания побежденного Минотавра, а в следующее мгновение только что зародившийся мир начал разваливаться на куски. Его не жаль, он был обречен с самого начала – мощности сети Eurex все равно не хватило бы, чтобы закончить развитие.

Таймер? Время ничего не значит – с момента запуска процессора, управляющего пустотой, прошло несколько секунд. Операция завершена, а машинисты Eurex еще долго будут недоумевать – что они такое видели. Потом все спишут на внезапный сбой, а еще позже, когда в сети появятся истинные версии отчетов софтверных корпораций, поймут, что сеть все-таки была взломана.

Они все поймут очень скоро. Помнишь ту картинку, что получил Мыш от Безликого Призрака?

Картинку она помнила. Всего лишь небольшое усилие воли – процессор безошибочно определяет, что нужно делать – и перед глазами точная копия изображения. «Резонанс», который не «резонанс». Вот в чем разница – этот след основан не на зарядах, размазанных по угодившим под бурю неопределенности плавающей технологии Копперфильда-Найденова субатомным частицам, а на пустотах между этими зарядами. Что-то вроде негатива.

Как только спецы Eurex снимут картинку этого «резонанса» наоборот, для них все станет понятно. Не нужно ждать, когда откроется афера с подложными отчетами. Достаточно только увидеть оставленный процессором след и соотнести с тем, что машинисты видели во время взлома, чтобы понять: будущее – то самое, о котором частенько рассуждают в дешевых фантастических интерактивках про ломщиков, – уже наступило.

Таймер отмерял секунды, до выхода спутника из зоны видимости оставалось несколько минут.

Кхайе не могла отключиться, ее накрыло блаженство единения с Цифрой, и она хотела использовать его на все сто процентов. Подобное чувство довелось пережить лишь однажды. Почти год назад, там, в Эдинбурге, внутри сети Анклава, до того, как ее подмяла под себя совершенная система, разработанная машинистами «Науком».

Кхайе Сабай. Странное имя, к которому она привыкла за прошедшие месяцы. Она привыкла к своей новой внешности, созданной каким-то пластиком, который, по словам приведших ее к нему людей, был одним из лучших. Что-то у этого пластика не заладилось в жизни, и он вынужден был прозябать здесь, на окраине мира.

Об имени, которое дали ей при рождении родители, погибшие от рук малолетних подонков, она не вспоминала давно. Альмас Хамидди. Она привыкла называть себя Лисой, но на смену рыжей хищнице пришел юркий и незаметный Мыш.

Там, в Эдинбурге, ей удалось на несколько мгновений ощутить, что значит слиться с Цифрой. Об этом ли писала Поэтесса в «Числах праведности»? Кхайе не знала. Так же, как не знали этого Альмас Хамидди, Лиса и Мыш. Возможно, кому-то еще довелось достигнуть подобного блаженства, вероятно, так работали Великие. Но они не знали троицы Сорок Два, каждый из двенадцати был способен подключаться к сети без помощи нанов. А Лиса...

Синдина в тот день ушло столько, что Лиса лишь чудом осталась жива. Медики запретили ей даже думать о синдине. Если верить врачам – достаточно попасть в кровь одной капле зелья, и конец неизбежен.

В Эдинбурге осталась Лейла – сестра Альмас Хамидди. Лисе удалось спасти ее из лап подонка и педофила, работника аналитического отдела эдинбургского филиала СБА. Но им так и не довелось встретиться. Помнила ли малышка Лейла свою сестру? Что с ней теперь? Лиса этого не знала.

Первое время после того, как Лиса оказалась в Мьянме, она не находила места, думая о судьбе сестры. Но она не могла ничего поделать – то, что вдруг подвернулся доступ в сеть, стало абсолютной случайностью. Она знала, что Лисе вход в сеть заказан. Так появился Мыш – новый персонаж виртуальной игры. Но узнать о Лейле все равно не удавалось: сеть Эдинбурга теперь была полностью под контролем программ «Науком».