Ипполит Калинкин и Английский клуб

– Тут все просто, – сказал Ипполит. – Как вы, Ольга Александровна, помните: в тот день лил проливной дождь. Вот, что удалось разузнать Осипу в ажидации: когда Сушкин в своей крытой карете подъехал к клубу, то приказал швейцару перенести его до дверей на руках, дабы он не намочил сапожек. Швейцар бросился за помощью и в швейцарской увидел лакея, попросил его о помощи. Это был Иона. Пока они вдвоем несли Сушкина, Иона в этот самый момент и засунул вторую табакерку. Он изготовил ее заранее. Еще месяц назад лакей украл табакерку у Сушкина и изготовил на заказ точно такую же.

– Но зачем? Зачем он убил Сушкина? Какое дело было лакею до старика? – удивилась княгиня Салтыкова.

Во всей столовой стояла необычайная тишина. Ни при каких других обстоятельствах нельзя было бы добиться подобной тишины от сотни человек. Сейчас же они сидели так тихо, будто и не было никого.

– О! У него на то были веские основания! – произнес Ипполит. – Но давайте обо всем по порядку. Когда мы с Осипом сложили, что называется, дважды два и поняли, что только Иона мог проделать манипуляции с табакерками, мы принялись выяснять, кто он и что он.

Иона был холостяком, жил одиноко, к себе никого не водил. Его квартирная хозяйка буквально в нем души не чаяла и говорила, что жильца спокойнее у нее не было. Он аккуратно платил, не шумел, не пил. Откуда он приехал и где его семья ни она, ни в клубе не знали. Однако в паспортном столе мы с Осипом выяснили, кто такой Иона Елизаров и что стало с его семье.

Ипполит помолчал, потер виски и на сей раз заговорил тихо.

– Трагичная история. Много лет назад отец Ионы взял деньги под проценты у Сушкина. Он хотел открыть книжную лавку. Лавку Елизаров старший открыл, да только она сгорела. Говорят, подожгли. Так он остался без лавки, без товара и с огромным долгом. Елизаров старший пытался, что-нибудь придумать, да что тут придумаешь. Пришло время платить проценты, а денег нет. Тогда Сушкин, недолго думая, отправил Елизарова в долговую яму. Отец Ионы вместо того, чтобы пойти на службу и тихонько рассчитываться с кредитором, сидел под замком. А у него, между прочим, пятеро детей. Иона – старший, ему тогда двенадцать лет было, остальные – мал-мала. Два года просидел Елизаров в долговой яме, зачах от тоски и умер. Долги мужа перешли на жену. Сушкин приказал, чтобы теперь ее отправили в яму. Детей разбросало. Кто-то попал в сиротский приют, кто-то на улицу, Иона – в подмастерья. Мать и года не просидела в сырости и тоске по детям, отдала богу душу.

Из всей семьи в живых остался один Иона. Младший заболел в сиротском приюте и умер вскоре после матери. Средний брат оказался в шайке, да сгинул. Две сестры – в притоне, ни одна из них не дожила до двадцати пяти лет.

Все эти годы только одно чувство придавало Ионе сил – он жаждал мести. И вот ему какими-то правдами-неправдами удалось выхлопотать место в Английском клубе. Иона знал, что Сушкин ездит в клуб каждую среду и субботу. Иона стал планировать убийство. Не торопился, планировал тщательно и вот однажды он увидел, что Сушкин оставил табакерку на карточном столе. Иона взял табакерку, сделал копию, а потом подкинул ее в карман плаща.

Что было дальше, вы знаете. Иона подбросил табакерку с отравленным табаком в левый карман Сушкина. Когда же поднимал карту, вытащил табакерку из правого кармана Сушкина.

– Однако! – сказал Павел Салтыков, и на его розовом лице заиграла улыбка.

Княгиня Салтыкова насупилась, грозно посмотрела на сына и затем сказала Ипполиту.

– Все-таки жалко парня. Надо бы ему аблаката нанять или как его там…

– Адвоката, – подсказал Ипполит.

– Вот-вот, адвоката.

Княгиня посмотрела на Ипполита, тот кивнул в ответ.

Конец.