Ira (СИ)

— Мегуми? — Гакупо нахмурился. — Откуда у тебя…

— Прекращай это, Гакупо! — воскликнула она, едва сдерживая слезы. — Кайто-сан учил меня обращаться с оружием, и, если для того, чтобы ты пришел в чувство, нужно прострелить тебе ногу — я это сделаю!

— Кто давал тебе право брать в руки пистолет? — фиолетовые глаза стали почти черными, а черты его лица заострились.

— А кто давал тебе право мне что-то запрещать? — её руки дрожали, ствол ходил ходуном. — Я хочу защищаться, а не ждать пока меня спасут словно принцессу.

— Ты несешь чушь, — Гакупо шагнул к ней. — весь клан готов костьми лечь, чтобы ты и дети были в безопасности, что может этот твой пистолет?

— Пустить себе пулю в висок, если за мной придут! — по щекам Гуми потекли слезы. — У меня нет кайкена, но так ведь поступали раньше жены самураев?!

— И что, ты выстрелишь? — Камуи всучил меч ближайшему телохранителю. — Нажмешь на курок?

— Да, если не будет другого выхода! — выпалила Гуми, и тут послышался топот. Из сада показалась высокая фигура в тренировочной одежде, а следом еще одна — поменьше.

— Мама?! Отец?! — голос Рена несолидно подскочил на пару тонов.

— Что происходит?! — Айрис настороженно вцепилась в свой тренировочный меч.

— Чем больше зрителей, тем веселее, да Мегуми? — Гакупо рассмеялся. — Ну, чего ты ждешь?

Он сделал еще один шаг, и теперь дуло пистолета почти что касалось его груди.

— Что ты…

— Я — враг, Мегуми, — фиолетовые глаза сузились. — Я пришел в твой дом, чтобы надругаться над тобой на глазах твоих детей. А потом убить вас всех. Но я безоружен. Нажми на курок, и ты спасешь всех.

— Хватит шутить!

— Это не шутка, — он покачал головой. — когда нападает враждующий клан, семья оябуна идет в расход первой. Жен и дочерей насилуют, а сыновей…

— Перестань! — вскричала Гуми, ощущая как виски пронзает боль. Пистолет выпал из ослабевших пальцев и с треском ударился о песчаную дорожку.

— Ты проиграла, Мегуми, — тяжелая ладонь легла на плечо, шепот обжег мочку уха. — Все кончено.

Из груди вырвался хриплый вздох, и Гуми бросилась прочь. Рен и Айрис застыли, смотря на отца расширенными от ужаса глазами.

Гакупо нахмурился и поднял с земли брошенный пистолет.

— Уберите подальше, — распорядился он, вручив пушку кому-то из подчиненных.

— Понял. Что делать с Сионом?

Камуи обернулся: Кайто стоял на коленях, кто-то уже вытаскивал кинжал для юбицуме. Синие глаза смотрели насмешливо.

— Оставьте, — хмыкнул Гакупо. — Вали отсюда, пока я добрый.

— Добрый? — Кайто поднялся на ноги. — Довел жену до истерики, а детей до психотравмы. Образцовый семьянин.

— Заткнись, пока я не передумал, — холодно отрезал Гакупо, а после повернулся к детям. Айрис прерывисто дышала, Рен же прожигал его ненавистным взглядом. Он всегда был на стороне Гуми.

— Я был несерьезен, — произнес он, осторожно подбирая слова. — Но будь на моем месте враг, все было бы куда страшнее.

— Ты хуже всех! — внезапно выкрикнул Рен и бросился прочь. Камуи нахмурился, но дочь тоже смотрела на него осуждающе.

— Ты тоже считаешь, что я неправ?

— А ты мог бы? — она нервно провела ладонью по рукояти бокена.

— Что?

— Напасть на другой клан и вырезать всех?

— Ты правда так думаешь? Считаешь, что я способен на такую низость? — в груди нехорошо засвербело.

— Хочешь узнать, как человек ведет себя с врагами, взгляни на его отношение к друзьям, — прохладно ответила Айрис.

— Кто это сказал?

— Я, — она тряхнула длинными волосами. — Я рада, что мама получила урок, но можно было обойтись и без демонстрации.

С этими словами Айрис вошла в дом, а Камуи остался стоять перед дверью, борясь с желанием разгромить все вокруг.

— Блять, — выдохнул он вместе с клубами горьковатого дыма. Пальцы, держащие сигарету, слегка подрагивали. Взгляд был прикован к темному пляжу, по которому гуляла Гуми.

В сумерках её белое кимоно напоминало призрака, и он никак не мог заставить себя подойти к ней. Жизнь в окружении якудза отучили его быть тактичным и нежным. Таким он мог быть лишь в постели. Но извиняться и признавать свои ошибки — точно не в характере Сакураги.

«Но ты ведь не Сакураги, » — прозвучал в голове голосок разума, и Гакупо поморщился. Да, он перегнул. Сорвался. Он и его можно понять. Почти две недели ему докладывали о странных свиданиях Мегуми и Кайто. В подвале какого-то клуба. Что они там делали наедине? Почему ни он, ни она ничего не говорят? Неужели…?

Последняя мысль заставляла его кровь вскипать. Боясь последствий, он даже не ночевал дома, помня о том, что натворил, когда Гуми хотела сбежать на Окинаву.

Тот самый голос разума твердил ему, что на все есть логичное объяснение. Что она не может изменять ему, тем более с его лучшим другом. Но ревность грызла его, слово жук-точильщик, а когда он понял, что Гуми училась стрельбе, он сорвался. Она боится? Не доверяет ему?

Камуи глубоко затянулся, не сводя горящего взгляда с бледного силуэта у кромки воды. Ему казалось, что за шестнадцать лет совместной жизни между ними не будет секретов. Тогда почему она обратилась к Сиону, а не к нему?