Ирано-таджикская поэзия

РАССКАЗ

В тот год, когда Мамун халифом стал,
Невольницу одну себе оп взял.

Сиял, как солнце, лик ее красивый;

Нрав был у ней веселый, не сварливый.

И были ногти у нее от хны,

Как кровью обагренные, красны.

На белоснежном лбу, сурьмой блистая,

Чернели брови, сердце похищая.

Вот ночь настала, звездами горя…

Но гурия отвергла страсть царя.

И в гневе он хотел мечом возмездья

Рассечь ее, как Близнецов созвездье.

Воскликнула она: «Руби скорей,

Но близко подходить ко мне не смей!»

«Скажи на милость,- ал-Мамун смягчился,

Чем я перед тобою провинился?»

«Да лучше смерть! – рабыня говорит.-

Так мне зловонье уст твоих мерзит!

Мгновенно насмерть меч разящий рубит,

А уст зловонье ежечасно губит».

Разгневан страшно и обижен был

Халиф, владыка необъятных сил.

Всю ночь продумав, вежды не смыкал он,

Врачей ученых поутру собрал он.

Чтоб мудрецы, что знают суть всего,

От бедствия избавили его.

И вот его дыханье чистым стало,

Нет, больше – розой заблагоухало.

И сделал эту пери царь царей

Ближайшею подругою своей.

Ведь молвил мудрый, разумом высокий:

«Тот друг, кто мне открыл мои пороки!»

Благожелатель, искренне любя,

Не скроет горькой правды от тебя.

«Идете правильно!» – тем, кто блуждает

Сказавший грех великий совершает.

Когда порок твой скроют лесть и ложь,

Ты сам порок свой доблестью сочтешь.

«Мне нужен мед!» -не говори упрямо.

Нет! Горечь – свойство чистого бальзама!

Присловье вспомни мудрых лекарей:

«Ты исцелиться хочешь? Горечь пей!»

О друг, чтобы избегнуть заблуждений.

Пей в этих бейтах горечь наставлений.

Сквозь сито притчей процедил я их

И сдобрил медом шуток золотых.

РАССКАЗ