Ирано-таджикская поэзия

«Жалей» ростовщика: ведь из своих палат
Бедняга перейдет в неугасимый ад!

При взгляде на него презреньем насладимся:
Базарный пес – и тот почтенней лихоимца.

Одушевлен ли сей бездушный человек,
Который за дирхем нас душит целый век?

Который, окружен роскошеством и негой,
Способен бедняка лишить его ночлега?

Зато, когда скупец испустит бранный дух,
Сынок устроит пир с толпою потаскух.

Тот скряга целый век гонялся за наживой,
А этот спустит все, хоть юный да плешивый…

Сундук ростовщика – сам по себе порок!
И благо совершит – пойдет оно не впрок.

Не пей ты с ним вина – хоть умирай от жажды:
Кровавая слеза сокрыта в капле каждой.

Позорит ростовщик не только прах, но твердь!
С брезгливостью к нему притронется и смерть.

И хоть мильоны лет гореть в аду он будет,
Сам дьявол навсегда в котле его забудет.

ПОРИЦАНИЕ ПОЭТАМ-ПАНЕГИРИСТАМ

Тупице подносить стихов святое зелье -
Что наряжать осла в шелка и ожерелье.

Стоишь и за стихом читаешь пышный стих,
А честь твоя меж тем стекает на пол с них…

Но стыдно ли тебе великое слагать
И славословье лить и в каждом слово лгать?

И вот надменный шах до облака раздут,-
А ты награды ждешь за этот рабский труд?

Не открывай же уст для пошлой суеты,
Не оскорбляй того, кто ищет красоты.

Ведь в шуме слов твоих стиха такого нет,
Чтоб заключались в нем раздумье и совет.

Они ведь рождены во имя серебра!
Так и не жди от них ни света, ни добра.

Ни трепета любви, ни скорби, ни веселья
Не сыщешь ничего в ослином ожерелье.

ПОРИЦАНИЕ ЦАРЯМ И ВЛАСТЬ ИМУЩИМ

Как отвратительна властителя душа:
Изволь с ним говорить, почтительно дыша.

Самовлюбленный лев с когтями и клыками,
Обидчив, как цветок, дрожащий лепестками.

Когда объявит шах торжественный прием,
Не сами ль небеса сгибаются при нем?

И кажутся тогда почтенные мужчины
Кишеньем черноты, собраньем чертовщины.

Вот гадина юлит раздавленным хвостом,
Вон жаба перед ним дрожит с умильным ртом…

Когда он поутру подымется не в духе,
Просители бледны, как неземные духи.

Но если благостен и примет их гурьбой,
Как он на них глядит? Что видит пред собой?

Семь отроков пускай предстанут из Эфеса,
Явленью не придаст ни веры он, ни веса.

Да хоть бы сам мудрец о небо оперся -
Для шаха глас его не выше лая пса.

К воскрылиям души он полон неприязни,
Христа вторично он подверг бы лютой казни.

Зато к ослу Христа он нежностью согрет,
Копыто превратив в священный амулет.

ХВАЛА РЕМЕСЛЕННИКАМ