Ирина

– Что празднуем? – я ворошил продукты, выбирая что повкуснее. – Не вижу «огненной воды»…

– По режиму не положено. А празднуем прощание – завтра отбываю…

– На этап, что ли?

– Какой этап… Ты знаешь, кто приехал ко мне? Петрович, тот самый старшина, с полковником ГРУ из Питера.

– Не хило… Каким это ветром?

– Дружба, Василий, дружба… – первый раз он назвал меня по имени. – Когда друг узнал, что я в тюрьме, сразу поехал в Питер, и, хотя Алексей Петрович уже в отставке, связи, как видно, остались…

– А полковник тут причем? – захрустел я проперченной куриной ножкой.

– За несколько месяцев до «дембеля» меня вызвал старшина. Выяснив, что конкретных планов на жизнь у меня пока нет, он предложил: «Для тебя есть возможность стать профессиональным разведчиком: потомственный военный, знаешь языки, и морская пехота – не фунт изюма… Мой первый боевой командир, сейчас – генерал-лейтенант ГРУ, просил направлять к нему таких «орлов». За все время ты – лишь третий. Те, двое, уже высоко взлетели».

Через две недели в неприметном здании под вывеской градостроительной организации дотошный майор, знакомясь со мной, только что рентгеном не пользовался… Я был зачислен на подготовительные курсы, и в январе следовало прибыть на учебу в Москву.

Капитан откинулся на подушку – его радужное настроение улетучилось.

– И что же ты забыл в милиции?

– После колхоза я получил внеочередной отпуск и застал маму совсем больной. Оставлять ее одну было нельзя… Старшина отнесся к этому с пониманием, сообщил куда надо и поспособствовал быстрейшему «дембелю». Потом, заочно, школа милиции, и Лида…

– Ты великий мастер увиливать от ответов или про полковника нельзя говорить?

– Полковник – это майор, который раскладывал меня на составные части перед зачислением на курсы…

– Выходит, тебе опять сменят фамилию?

– Если так будет… – он задумался, – если так будет, больше всего меня согревает возможность, хоть иногда, навещать их на кладбище…

На следующий день, к вечеру, дежурный распахнул дверь.

– Иванов, на выход, с вещами.

Он ушел, не оглянувшись.

* * *

Не добившись от меня нужных показаний, следователь явно нервничал, и в его напускной доброжелательности появились угрожающие нотки.

– Тебе, по-видимому, скучновато живется, может перевести в общую камеру? Повеселее будет… Только вот не знаю, куда тебя определить: в «обиженку» или к блатным.

Он прекрасно знал, что в любой из них со мной покончат: «обиженные» – за свое, блатные – за свое. Мне уже было всё равно: кашляя чистой кровью, я рвал простыни на платки и понимал, что «финиш» не за горами.

Перед очередным допросом, разложив свои бумажки, он поднял двумя пальцами прозрачный пакетик.

– Что это такое? Видишь?

Я вгляделся.

– Вижу, пуля.

– Точно, и выпущена она из охотничьего карабина. Именно она, раздробив плечо охранника, спряталась в нижнем углу подоконника. На это есть соответствующая съемка и заключение экспертизы. Я давно просчитал, что твоих подельничков было двое, и начал искать пулю. Но только когда обратил внимание на слуховое окно в двухэтажном доме напротив и представил траекторию полета – нашел ее, родимую. А на ловца и зверь бежит: вчера Максим Нестеренко, лично, обратился ко мне за разрешением на свидание с тобой. Остановились они с новоиспеченной супружницей в гостинице и уже взяты под контроль. Признаю – в обличье старичка, про которого говорят раненые охранники, Нестеренко сработал чисто. А вот все передвижения мастерицы по стрельбе в тот день – отследим до минуты и карабин найдем. Я даже знаю, где искать. И загремит «сладкая парочка» под фанфары! – он хихикнул, не скрывая злорадства.

– Понятно…, – сориентировался я. – Всё это притянуто за уши – на «дурачка». Не понятно – чему радуешься? Что еще двоих, может быть, отправишь на нары? Цель-то у тебя другая…

– Вот именно… И никакой ты не «дурачок». Поэтому давай начистоту.

Он понизил голос:

– Они мне не нужны: двоими больше или меньше – какая разница… Нужна вся подноготная на местное начальство – тогда мне «светит» Москва и должность «важняка». Ты с властями был плотно увязан, много знаешь, и, полагаю, преданный подручный со своей «амазонкой» для тебя дороже каких-то зажравшихся чинуш.

Следователь не блефовал – я читал показания охранников о стрелявшем по ним пожилом гражданине, но предложенная сделка требовала дополнительных разъяснений.

– Ты можешь и дальше забавляться вымыслами, только Макс тут не причем, – продолжал я гнуть свою линию, – но в одном ты прав: эти начальники для меня никто. Возможно, я учел бы твои интересы, но где гарантии, что в дальнейшем такой же умник не начнет по новой раскручивать дело.