Ирина

– Мы были у нее, – оживился Макс, – собирается замуж… Хочет заняться развитием семейных детских домов.

– Ну и ну, и кто жених?

– Серьезный нефтяник из Башкирии. Она нашла его ребенка, которого жена, после развода, сдала в детдом под другой фамилией.

– Какая жизнь полосатая… У вас, надеюсь, всё хорошо? Прибавления не ожидается?

– Как же, ждем Василь Максимыча…

– Тезка, значит, ну спасибо. Какие еще новости?

Я надеялся, что он понимает, про кого мне хотелось услышать, и не стал уточнять – казалось, она была в какой-то другой, ненастоящей жизни.

– Ирина сейчас в Москве и, похоже, не собирается возвращаться. Пока я ездил с Асланом по делу, Наташа гостила у нее.

– Что за дела? Ты же завязал.

– Он просил за своих земляков – трое парней после войны никак не могут определиться: в криминал не хотят, а работы приличной нет. Я поговорил с ними – ребята нормальные и согласны ехать в Сибирь, если будет настоящая работа и заработки. А это у нас есть.

– Счастливые… – ухмыльнулся я, – а как она в Москве оказалась?

– По словам Наташи, у нее там заботливый покровитель.

– Любовник, что ли?

– Нет. Они с женой опекают ее семью, в подробности я не вдавался. А здесь она, конечно, хлебнула… После того налета два дня пряталась у какой-то подруги – еле разыскали… Начальство поручило ее знакомому психиатру, и тот, чтобы не фиксировать в психушке, две недели занимался с ней на своей даче. Оклемавшись, она закрутила любовь с майором, установившим в магазине пост – их фирма перешла под ментовскую крышу.

– А говоришь – хлебнула… – слушать мне уже не хотелось.

Макс понял это и добавил как бы в оправдание:

– Наташа говорит, что она нуждалась в защите.

– Я знаю этого майора-дуболома. Чего ей бояться? Разве что, трахая, повредит ее – такую нежную…

– Было чего, Палыч, – Макс, казалось, не замечал моей язвительности. – В городе нарисовался Боня-младший. Сунулся ко мне – получил по рогам и затихарился временно…

– А кто он по жизни? Я только слышал, что в этом гадюшнике есть третий змееныш.

– Никто, шпана обколотая. Но зуб на нас имел крепкий, если нашел Ирину… С двумя кентами, при волыне, заявился вечером в магазин и напоролся на майора. Не испугался, под дулом поставил его на колени, а с ней приказал заняться своим корешам.

– Ты откуда все так подробно знаешь, наблюдал что ли?

– В магазине техничкой работала мать моего водилы, и, услышав про это, я поехал к ней. У тетушки то ли талант рассказчицы, то ли так впечатлило ее, что никакого кина не надо.

– Ну и чем там закончилось?

– Майор пополз к нему на коленях, умоляя не убивать… Дальше у тетушки через каждое слово только «Батюшки светы…» да «Господи упаси…».

Все трое кончились на месте. Бившуюся в истерике Ирину увезла «скорая», и через неделю она уехала в Москву.

– Лихой майор, ничего не скажешь.

– Месяц он был под следствием, но в итоге наградили и повысили в звании.

– Ладно, хватит о грустном. Приехал по делу?

– К тебе приехал, может, чем помогу?

– Мотайте отсюда побыстрее – не мозольте ментам глаза. А мне уже недолго осталось…

– До суда, что ли?

– Да, но скорее – до Божьего.

– Брось, Палыч…, – он умолк на полуслове, понимая, – «порожняки» его мне ни к чему…

– Передавай привет Наташе с ее Васильком, – я показал рукой охраннику, сидевшему у двери, что пора уходить.

Свидание выбило меня из колеи и, чтобы забыться, я с головой погрузился в составление обещанного следователю компромата.

* * *

Закрытие дела прошло как договорились, и в ожидании суда, не обращая внимания на участившиеся кровотечения, я слабел с каждым днем. Эта слабость была даже приятной, помогая уходить в воспоминания…

Чаще всего мне виделась та девчонка в Сокольниках, просившая: «Не уезжай, ну, пожалуйста, останься! Брат сидит в тюрьме, я боюсь, что тебя тоже посадят. Не уезжай…».

Она не знала, что меня это совсем не пугает и что ей не миновать того же. Глупые, глупые…