Ириска на двоих

Руками, губами, полуобнаженными телами, которые льнули ко мне, пока руки раздевали, а губы целовали. Я оказалась обнаженной, даже не успев ни возразить, ни застонать.

Я ждала этого. Совру, если скажу, что не ждала.

Уже заранее заведенная этим звенящим напряжением.

Удивительно, но одного раза мне оказалось мало. Хотелось еще так же. Снова почувствовать себя единственной королевой, которой приносят дары и складывают у ног. Ощутить руки на своем теле, которые делают совершенно непредсказуемые вещи, от которых сносит крышу и куда-то девается вечный контроль разума.

И скука. Оказывается – секс это не так уж скучно.

Когда Марк выгибает меня, проходясь кончиком языка по шее до огненных мурашек и неожиданно жестко вдруг начинает вбиваться сзади, продавливая длинными пальцами глубокие, до синяков, следы на бедрах, а Димка сжимает грудь, и то мнет ее, то резко, до вскриков, выкручивает соски, одновременно целуя, меньше всего успеваешь заскучать.

Этот жесткий ритм, который всегда про страсть и нетерпение, но никогда про наслаждение и удовольствие, вдруг расцвечивается вспышками острых уколов возбуждения. Странное чувство – меня и так дерут, жестко, алчно, как матросы шлюху после двухлетнего плавания, а меня кроет сильнейшим желанием, будто это не черт знает какой секс, не черт знает какой оргазм, а голод, жажда, зуд, которым слишком давно не давали удовлетворения.

Они вертели меня, как хотели – переворачивали наоборот, и уже Димка рычал, задирая мою голову, чтобы впиться укусом в губы, а язык и пальцы Марка танцевали в томительном дразнящем ритме, так не сочетающимся с грубыми толчками и от этого еще более остром.

Сжимали своими телами сверху и снизу, и пока кто-то один нанизывал меня на себя, я терлась грудью или задницей о другого, ловила губами их языки, члены, соски, плечи, косточки на бедрах, жгуты мышц на руках. Бедра хлопали о бедра, на коже выступал пот, комната наполнялась громкими вздохами, низкими стонами, запахом секса

На улице было тепло – в мае на Кипр вдруг пришла аномальная жара – и кто-то распахнул дверь на террасу, позволив ветерку обдувать влажные тела и участвовать четвертым.

Они останавливались очень редко – выпить воды, выдохнуть, сменить презерватив, выпускали меня из рук задыхающуюся и с пульсом под двести. Я лежала, разведя колени и раскинув руки с полузакрытыми глазами и обветренными от бесконечных поцелуев губами и думала, что для если это не убьет мое несчастное сердце, то определенно должно натренировать его для жизни в полном опасностей мире.

Что может быть опасней трех оргазмов подряд – все разного авторства? Да, последний моих собственных рук дело. Он возбудил их настолько, что меня снова затрахали до полусмерти.

И умирая в их руках от нервного, психического и физического истощения, я думала, что всю жизнь, похоже, ошибалась.

Я считала, что у меня было слишком много секса, что он меня утомлял. Но на самом деле мне его было мало! Мало одного мужчины, одной пары рук, губ, одного члена. Я не могла насытиться, раздражаясь от пауз для отдыха и перезарядки, и воспринимала это раздражение как недовольство самим сексом, а не его количеством.

Я просто всю свою чертову жизнь оставалась неудовлетворенной!

Кто бы мог подумать.

Даже вообразить стыдно. Страшно. Неловко. Неприлично.

Людей никогда не было слишком много. Их было слишком мало. Я боялась не потери себя и своей свободы, а того, что любви может оказаться недостаточно.

А раз я не могу получить все, что хочу, то пусть не будет ничего.

Только аппетит растравлять.

Когда я была пеплом

Мы заснули втроем, толком не смыв с себя следы ночной уже страсти. Сплетясь в единое существо, и кровать снова казалась слишком широкой.

Мы проснулись…

Я проснулась с приятной ломотой в мышцах, как в былые времена, пока меня не предало мое сердце, просыпалась после хорошей тренировки. Без сильной боли, но с ощущением, что вчера хорошо поработала. Пробирающееся сквозь ставни майское солнце рисовало полосы на сбитых простынях и наших телах. Все было как всегда в последние недели – наши объятия, губы Марка на моем плече, тяжелая рука Димки на животе.

И все отличалось.

Они теперь были… мои.

Мои мужчины. Оба. Одновременно.

Я сладко зажмурилась и почувствовала легкие прикосновения к груди. Укус на плече. Танцующие кончики пальцев вокруг соска.

Повернула голову к Марку и задохнулась от янтарного тепла, льющегося из его глаз. Почему он такой красивый? Это вообще законно – просыпаться рядом со мной и смотреть на меня с такой любовью и нежностью? Вот этими драконьими загадочными глазами? Так, что мне хочется обнять его, прижаться и спросить: «Можно я оставлю тебя себе?»

Никогда не отпускать.

Но в то же время ладонь, лежащая на животе, двинулась ниже, давя своей тяжестью на лобок. Сильные пальцы чуть грубовато развели мои бедра и тут же крайне нежно раскрыли складочки, дотронулись до мгновенно пробудившегося клитора.

Горячие губы сжали затвердевший сосок, а язык протанцевал что-то такое ошеломительное, что я выгнулась на кровати, потянулась, укладывая себя в их руки поудобнее.