Ирка Хортица и компания

— Ну… Одни — что теперь в полуфинал не выйдут, другие — что ты тому гному в первой схватке нос расквасил, а шевалье по земле повозил…

Танька немедленно пожалела, что не успела на первую схватку.

— …третьи — что смотреть не интересно, шевалье дерется красиво, а ты… ну как я сказал: непонятно что творишь. — папа невольно отвел взгляд. — Все-таки ж это турнир, тут не как в спорте: лишь бы правила не нарушали, тут…

Богданова мама, еще недавно утверждавшая, что «историческое фехтование — это такой же спорт», ткнула мужа локтем и стрельнула глазами на Таньку. Та старательно хранила невозмутимость.

— А чего конкретно хотят? — с любопытством осведомился Богдан.

— А черт их знает, чего они хотят! — мгновение подумал Богданов папа и кажется, сам искренне удивился. — Наверное, чтоб все было не так?

Вождь Ыргых и один из кузнецов дружно хмыкнули, зато возившийся у стойки со снаряжением второй кузнец вдруг глухо пробормотал:

— Не чертыхайся.

Танька немедленно впилась в него взглядом: под описание подходит вполне — и начала аккуратно перемещаться в его сторону.

— Могу вообще больше не участвовать. — равнодушно обронил Богдан.

— То есть как — не участвовать? — вскинулась мама.

— Да так… — пожал плечами Богдан. — Скучно и… неправильно все как-то.

Ыргых снова поглядел на него испытывающе.

— Знаешь, дорогой, если тебе скучно, о победе можешь забыть! — возмутилась мама.

— Хорошо. — покладисто согласился Богдан. — Забудем. Зачем мне ссориться с родителями из-за какой-то там победы?

Танька перестала подбираться к кузнецу и с тревогой обернулась на Богдана: ох нехороший это признак, когда у него голос такой становится!

Родители уставились на Богдана растерянно:

— Мы… ссоримся вовсе не из-за твоей победы.

— А из-за чего? — с детски-невинным любопытством поинтересовался Богдан.

Родители переглянулись, Богданов папа стянул широкополую шляпу и обеими ладонями потер лицо.

— Мы как-то не привыкли, что ты… раньше ты не выигрывал… у взрослых мужиков! — пробормотала мама. — Да еще так… жестко…

— Хорошо, больше не буду. — равнодушие в Богдановом голосе стало ледяным и всеобъемлющим. — Все как вы захотите: ехать на конвент — еду! Не торчать в сети, не шариться по улицам и не играться с девчонками как маленький мальчик — будет исполнено! Не бить взрослых дяденек и не портить вам отношения с вашими приятелями — да конечно, как мама с папой скажут!

— Мы… не из-за приятелей! — запротестовал отец, и виноватые нотки в его голосе говорили, что правда в словах Богдана была и теперь отцу стыдно.

— Мы просто хотели… — наконец начала мама. — Чтобы ты нашел что-то свое в жизни… и занимался этим с успехом… и удовольствием.

Физиономия Богдана слегка «отморозилась» и стала ехидной:

— Верите, родители, вот именно этим и именно так я и занимался!

Мама посмотрела почему-то на Таньку, на Богдана, снова на Таньку и пояснила мужу:

— Он имеет в виду — пока мы не влезли, и не начали наводить свои порядки.

— Но ты можешь хотя бы, чтоб следующий бой, ну хоть походил на историческое фехтование, а не… на черт знает что! — жалобно попросил отец.

— Просил же — не чертыхайся! — напомнил второй кузнец, снова заставив Таньку уставиться на него подозрительно.

— Ты хочешь взять с меня обещание не бить больно… кого там? — Богдан выглянул из-за края шатра на ристалище, где уже готовился следующий противник. — Не, ну Пухлика еще ладно… если не считать, что он меня на десять лет старше и килограмм на тридцать тяжелее. А вот что я буду делать, если до финала дойду и встречусь там с князем-воителем?

— Когда дойдешь. — наставительно поправила мама. — Всегда надо…

— …нацеливаться на победу, именно так ты стала мастером спорта в стрельбе из лука. — меланхолично подхватил Богдан, явно сто раз слышанное наставление.

Отец опять открыл рот, обнаружил острую нехватку слов, махнул рукой и вышел. Зато мама вдруг искренне улыбнулась — почему-то Таньке, потрепала Богдана по волосам, похоже, удивилась, что тот не уклоняется от ласки, и отправилась следом. Танька села рядом с Богданом.

— Отличные у тебя родители. — наконец прервала молчание она.

Богдан в ответ только дернул плечом.

— Отличные, отличные! — не приняла его молчаливых возражений Танька. — Они просто еще не привыкли к тому, что их маленький мальчик стремительно… покрутел и только что отчитал их… как маленьких. Не были бы отличные — они б это просто так не проглотили. А когда еще и переварят — вообще все будет замечательно.

— Можно подумать, твои не такие же. — пробурчал Богдан — то ли недовольно, то ли наоборот — польщено, не поймешь.

— И мои. — согласилась Танька. — Повезло нам.

Друг на друга они не смотрели: недавнее, а оттого живое и отчетливое знание, каково это — когда родителей нет, нет совсем, навсегда — вернулось, дернуло когтями по сердцу и схлынуло.

— А ты слышал: вон тот кузнец не любит, когда чертыхаются. — Танька одними глазами указала на «подозреваемого».

— Он и раньше не любил. — хмыкнул Богдан.

— Может, сам предложишь, как нам кузнеца найти? — Танька насупилась.