Ирландия

– Римляне чеканили монеты тысячу лет назад, – продолжил Бриан, не дожидаясь его ответа. – Чеканят их и в Париже, и в Нормандии. Датчане чеканят свои монеты в Йорке, у саксов есть монетный двор в Лондоне и еще в нескольких городах. А где же чеканят монеты этого острова? Нигде, кроме порта остменов в Дифлине. О чем это тебе говорит, Моран?

– О том, что Дифлин – самый большой порт на острове и что мы торгуем с другими странами.

– И все же наши вожди до сих пор продолжают исчислять свои богатства по количеству скота. – Король вздохнул. – На этом острове сосуществуют три государства, Моран. Исконное, с его лесами и пастбищами, ратами и поместьями, история которого уходит в глубь веков, к Ниаллу Девяти Заложников, Кухулину и богине Эриу; именно из него ведут свой род все наши короли. Кроме того, здесь есть римские владения, это церкви и монастыри с их ученостью и сокровищами, спрятанными за высокими стенами. Это государство наши короли научились со временем любить и почитать. Но теперь появилось еще и третье, где заправляют остмены с их гаванями и торговыми кораблями, которые ходят за дальние моря. И вот это государство мы до сих пор не научились считать своим. – Бриан покачал головой. – Верховный король О’Нейл считает себя великим, потому что удерживает право на Тару и кичится благословением церкви святого Патрика. Но я тебе скажу так: если ему не подвластна флотилия остменов, он не может стать хозяином моря, а без этого он ничто. Пустое место.

– Ты рассуждаешь как остмен, – заметил Моран.

– Потому что я наблюдал за ними. Да, у верховного короля есть королевство, но у остменов за морями целая империя. У верховного короля есть крепость, но, пока у него нет собственных кораблей, она не защитит его. У верховного короля много скота, но по сравнению с остменами он бедняк, потому что в их руках вся торговля. Твой отец не ошибся, Моран, привезя тебя в Дифлин.

Когда Моран уловил истинный смысл его слов, то с новым интересом посмотрел на Бриана. Только теперь он осознал, что, захватив южную половину острова, король Манстера уже взял под свою власть все главные порты викингов. А в некоторых своих походах вовсю использовал водный транспорт на реке Шаннон. Однако его последние слова явно свидетельствовали о том, что его устремления простираются намного дальше той политической власти, которой до сих пор довольствовались короли. Многие полагали, что, если нынешний верховный король без флота викингов все-таки будет смещен, именно Бриан рано или поздно станет претендовать на королевский престол. Но, как понял Моран, он собирался стать совсем другим королем. Казалось, Дифлин интересовал его гораздо больше, чем Тара. Моран подумал, что остмены Дифлина получат совсем не такого правителя, к которому они привыкли, а их глупый бунт уже дал Бриану долгожданный повод заявить о своей власти над этими местами. Моран с уважением посмотрел на короля.

– Остменами Дифлина трудно управлять, – заметил он. – В своих долгих плаваниях они привыкли к свободе.

– Мне это известно, Моран Макгоибненн, – кивнул король. – В Дифлине мне понадобятся союзники. – Он пристально посмотрел на ювелира.

Это звучало как предложение. Моран сразу это понял, хотя и с трудом верил в такую удачу. После того как его схватили у причала, он не знал, чего ожидать. А теперь Бриан Бору предлагал ему дружбу в обмен на преданность и поддержку. Конечно, за это придется как-то расплачиваться, но Моран был уверен, что дело того стоит. И еще он восхищался проницательностью короля Манстера. Бриан смотрел далеко вперед, в то время, когда он сможет стать владыкой всего острова, и даже здесь, подавляя сопротивление в Дифлине, он уже закладывал основы мирного и дружественного правления гаванью. Возможно, подумал Моран, он даже решит когда-нибудь обосноваться здесь.

Он уже собирался заверить короля в своей преданности, когда у входа вдруг послышались громкие голоса, и в зал ворвался командир тех солдат, что привели сюда Морана. Его лицо было залито кровью.

– Бриан сын Кеннетига, на меня напал остмен! – воскликнул он. – Я требую его смерти!

Моран увидел, как сдвинулись брови короля, как потемнели его глаза.

– Где он? – резко спросил Бриан.

Моран увидел, как в зал втаскивают человека, чья фигура показалась ему знакомой, и когда пленника поставили на ноги и схватили за рыжие волосы, поднимая его голову, Моран увидел в свете огня, что это Харольд.

Имени смуглого офицера Моран не расслышал, но тот явно был хорошо знаком Бриану, и когда король коротко кивнул ему, офицер начал рассказывать, что произошло. Несмотря на то что из раны на голове все еще шла кровь, говорил он четко и связно.

Корабль Харольда вошел в устье Лиффи сразу после наступления темноты. Вероятно, команда увидела костры у Тингмаунта, но решила, что там празднуют христианское Рождество. Они пришвартовались у деревянного причала и тут же были задержаны караульным; тот выяснил имя Харольда и послал за офицером, который теперь и явился в королевский зал.