Ирландия

– Ты же сам говорил, что в поместье оставаться опасно.

– Говорил. Но у меня предчувствие.

На следующее утро они поскакали на юг вместе, но, когда добрались до северного края Долины Птичьих Стай, Моран остановил коня:

– Здесь мы расстанемся, Харольд, но сначала я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. Оставайся в поместье. После того как тебя призвал Бриан, к королю О’Нейлу ты вернуться не сможешь, но, думаю, твои сыновья будут с ним в безопасности. Ты должен пообещать мне не участвовать в этом сражении. Обещаешь?

– Я не хочу бросать тебя одного, – сказал Харольд. – Но ты сделал для меня так много, что и отказывать тебе мне тоже не хочется. Ты уверен, что так надо?

– Это единственное, о чем я прошу, – ответил Моран.

Так они и расстались. Харольд отправился в свое поместье, а Моран повернул на запад, искать короля Бриана, которого он только что лишил общества великодушного человека.

– Монах должен сам привезти книгу. Так пожелал король Бриан, – сказал гонец. – Она готова?

– Готова, – ответил настоятель. – Уже десять дней как готова. Что ж, это честь для тебя, брат Осгар. Думаю, король хочет поблагодарить тебя лично.

– Мы поедем в Дифлин, где будет сражение? – спросил брат Осгар.

– Именно так, – кивнул посланец.

Осгар понимал, что настоятель хочет угодить королю Бриану. Хотя король Ленстера готовился к битве и даже надеялся ее выиграть, все остальные вовсе не были так уверены в ее исходе. За горами Уиклоу, на прибрежной равнине, вожди Южного Ленстера отказались присоединяться к войску своего короля. И беззащитное аббатство Глендалох, хотя и было одним из самых значимых в Ленстере, едва ли могло позволить себе оскорбить короля Бриана, отказав ему в том, что и так предназначалось ему.

Гонец прибыл в середине апреля, в последнюю пятницу перед Пасхальной неделей. А в субботу на рассвете они выехали за огромные ворота монастыря и направились на север, к перевалу, который должен был вывести их на другую сторону гор, к Дифлину. Когда они поднялись уже достаточно высоко на открытый склон, небо над ними сияло голубизной. День обещал быть прекрасным.

Легкий влажный ветерок ласково касался лица Осгара. Он вдруг вспомнил тот день, когда много лет назад шел через эти горы, чтобы сообщить Килинн о своем решении остаться в монастыре, и на несколько мгновений внезапно почувствовал себя тем юношей, которым был когда-то. Острота этих чувств поразила его. Он начал думать о Килинн, и сердце его забилось быстрее. Увидит ли он ее?

И все же нельзя было забывать о том, что внизу, в Долине Лиффи, его могла подстерегать опасность: он приближался к полю битвы. Успеет он доставить книгу Бриану и укрыться в безопасное место или тревожные события настигнут и его?

Близилось воскресенье, праздник Входа Господня в Иерусалим. День радости и ликования. Он въехал в Святой город на осле; люди бросали ему под ноги пальмовые ветви, выражая свое уважение, пели ему осанну, называли Мессией. А спустя всего пять дней они его распяли. Не ждет ли и его подобная участь, думал Осгар, когда они ехали через перевал. Быть может, и он, придя из своего мирного убежища и приняв восхваления за свой маленький рукописный шедевр, падет от топора викинга? Судьба порой насмешлива. А может, вдруг подумал он, ему придется встретить героическую смерть, спасая Килинн из горящего Дифлина или защищая ее от банды разбойников-викингов? Вспомнив о Килинн, он почувствовал, как сердце наполняется теплом. Когда-то он не выдержал такого испытания, но это было очень давно. Тогда он был совсем другим человеком.

Он действительно чувствовал себя обновленным. Маленькая книга Евангелий получилась яркой и удивительно живой. Можно было не сомневаться, что король Бриан придет от нее в восторг. Страсть к Килинн, которая помогала ему, вдохновляла его те три месяца, что он работал над ней, и до сих пор это воодушевление в нем не иссякало. Он чувствовал в себе непреодолимое желание сделать что-то еще, никогда прежде он не испытывал такой жгучей потребности творить. Ради этого и хотелось жить. Но в то же время с какой-то спокойной уверенностью он сознавал, что если и суждено внезапно оборваться его земному существованию, то он уже оставил после себя некую маленькую драгоценность, которая, как он надеялся, и в глазах Господа сделает его не слишком насыщенную событиями жизнь более оправданной.

Они миновали высокогорное ущелье и повернули на северо-запад. До наступления ночи нужно было спуститься по склонам, обогнуть широкую бухту Лиффи и пересечь реку по небольшому монастырскому мосту в дюжине миль выше по течению от Дифлина. День был погожий, апрельское небо оставалось удивительно чистым. Уже после полудня они вышли на северные склоны и увидели внизу, на востоке, величественное устье реки Лиффи, а за ним – огромное пространство залива.

И тут Осгар заметил паруса викингов.