Ирландская принцесса

Я приехал сюда, чтобы обезопасить жизнь моего брата. Если я смогу сделать это, не занимая этого места, если я смогу увидеть его в безопасности, а затем вернуться в Лондон, это тот путь, по которому я должен пойти. Это то, что я хочу.

Не так ли?

— Виктор. — Я обращаю свое внимание на высокого русского мужчину справа от меня. — Вчера я встретил человека, который утверждал, что находится под твоей защитой. Максимилиан Агости.

Виктор хмурится.

— Да, это верно. У Макса есть моя защита. А что? Он сделал что-то, что тебя обидело?

— Не совсем. Правда, что он когда-то был священником?

Виктор кивает, выражение растерянности все еще искажает черты его лица.

— Это тоже правда. Он был лишен сана. Причину рассказывать не мне…

— Меня не волнует причина, — коротко отвечаю я. — Он устроил свадьбу Лиама и Анастасии.

— Я не знал об этом, — нерешительно говорит Виктор. — Я уверен, что он имел в виду это только как жест дружбы… я думаю, Макс страдал, не имея возможности протянуть другим руку помощи, как он привык, будучи священником. Он видел, как Лиам и Анастасия боролись, каждый по-своему, и стремился облегчить это…

— Мне на это насрать. Он может дружить с кем ему заблагорассудится, до тех пор, пока это не подорвет твою лояльность или не помешает нашим планам. Но тот факт, что он поженил их, меняет дело.

Виктор хмурится.

— Как?

— Это недействительный брак.

— Я уверен, что он рукоположен по закону, если он…

— Королям наплевать, законен ли брак в штате Массачусетс, — огрызаюсь я. — Им небезразлично, правильно ли это было сделано священником в глазах католической церкви, поскольку они хорошие ирландцы, какими они и являются. И если Макс больше не пользуется хорошей репутацией священника, то, по мнению королей, этот брак недействителен. И их ребенок не является законным.

Я бросаю взгляд на Луку.

— Твоя жена ее лучшая подруга, как ты уже отмечал раньше. Упоминала ли она что-нибудь о том, что Лиам и Анастасия заключили брак, благословленный фактическим священником?

Лука слегка бледнеет, и я делаю угрожающий шаг к нему.

— Выкладывай, дружище, — резко требую я. — Это твой момент доказать, что ты серьезно относишься к этому союзу. Если ты что-то знаешь об этом, то скажи мне или возвращайся к Лиаму. Я не потерплю здесь половинчатой лояльности.

Лука скрипит зубами.

— София упомянула, что они планировали поехать в Нью-Йорк после рождения ребенка. Что-то насчет того, чтобы отец Донахью окрестил их ребенка и благословил их брак. Я ничего об этом не знаю…я думал, что они просто хотели, чтобы это было сделано из сентиментальных побуждений, и из-из связи с отцом Донахью. Не то чтобы им это было нужно по какой-либо причине…

— Ты не думал о том, что Максимилиан не сможет заключить законный брак?

— Мафия не так строго придерживается традиций, как, очевидно, короли, — огрызается Лука. — Никто бы и глазом не моргнул, если бы нас с Софией обвенчал мировой судья или отец Донахью, при условии, что это было законно. Вот что имело бы значение, этот гребаный лист бумаги, а не какая-то религиозная церемония. Священник был просто ради традиции и потому, что отец Донахью имеет долгую историю лояльности итальянской мафии в Нью-Йорке.

— Ну, вы чертовы язычники. — Я делаю шаг назад. — Лично мне тоже насрать. Что означает…

— Лиам все еще мог бы жениться на Сирше, — вмешивается Виктор. — И ты мог бы вернуться в Лондон. Возможно, стол пойдет на это. — Задумчиво добавляет он. — Они уже подумывали о том, чтобы позволить Лиаму сохранить свое место, если он лишит наследства своего ребенка. Их недовольство им двоякое…его оскорбление Сирши и тем фактом, что они не потерпят наследника-наполовину русского. Если бы он оставил Сиршу в стороне, ребенок все равно был бы незаконнорожденным, а Сирша была бы его женой и матерью его будущих наследников. Это решило бы обе проблемы и вернуло бы его к тому, с чего он начал.

— Он не пойдет на это, — резко говорит Лука. — Ты уже видел, что он вынес, чтобы удержать Ану. А Сирша…

— Сирша будет делать то, что ей скажут, — огрызаюсь я. — Ее первая и первостепенная забота, это ее долг перед семьей. Если ей скажут, что для них лучше всего, если она выйдет замуж за Лиама, ляжет в его постель и произведет на свет его наследников, именно это она и сделает.

Что-то скручивается у меня в животе при этих словах, холодная тошнота глубоко внутри при мысли о том, что мой брат прикасается к ней. Он не заслуживает ее, сердито думаю я, чувствуя легкую жестокость при одной мысли о том, что именно он в конце концов затащит ее в постель, чтобы получить удовольствие от лишения ее девственности. Ответила бы она ему так же, как мне? Стала бы она влажной от одного прикосновения, мяукая и скуля, чтобы ей позволили кончить? От этой мысли, от вызываемых в воображении образов мой член невольно становится толще, и я стискиваю зубы, прогоняя их прочь.