Ирландские чудные сказания

В дуне царил беспорядок. Слуги вопили, женщины метались туда и сюда, заламывали руки, кричали; завидев вождя, те, кто рядом был, убежали, и в целом все очень старались спрятаться друг за дружку. Но Фюн перехватил взгляд своего домоправителя, Гарива Крбна-на по прозвищу Суровый Крюк, и не отпустил его.

— Иди-ка сюда, — велел Фюн.

Суровый Крюк приблизился — и ничто в нем в тот миг не гудело.

— Где Цветок Аллена? — спросил хозяин.

— Не ведаю, хозяин, — в ужасе ответил слуга.

— Не ведаешь! — вскричал Фюн. — Излагай же, что ведаешь.

И слуга рассказал.

Глава четвертая

— Прошел день, как был ты в отлучке, и тут удивилась стража. Смотрели они с вершин дуна, а с ними и Цветок Аллена. Она — ибо взгляд у нее в вечном поиске — воскликнула, что вождь фениев идет из-за кряжей к дуну, и помчалась вон из твердыни навстречу тебе.

— То был не я, — сказал Фюн.

— Твое обличье, — отозвался Гарив Кронан. — Твой доспех, и лицо твое, и собаки, Бран и Школан, при нем.

— Они были при мне, — сказал Фюн.

— А казалось, что они с ним, — смиренно сказал слуга.

— Рассказывай дальше, — воскликнул Фюн.

— Нам было смутно, — продолжил слуга. — Не случалось ни разу, чтоб Фюн возвращался с побоища прежде, чем оно состоялось, и мы понимали, что до Бен-Эдаря ты добраться не мог — не мог и сразиться с лохланнами. Мы увещевали владычицу дать нам встретить тебя, а самой остаться в дуне.

— Доброе увещевание, — согласился Фюн.

— Но она ни в какую, — взвыл слуга. — Закричала на нас: «Дайте встретить мне мою любовь».

— Ахти! — воскликнул Фюн.

— Кричала нам: «Дайте встретить мне мужа, отца ребенка, что еще не рожден».

— Ахти! — простонал уязвленный Фюн.

— Побежала она к тому, кто казался тобой и тянул к ней руки, с виду — твои.

Тут мудрый Фюн зарылся лицом в ладони, постигнув, как все было.

— Сказывай дальше, — молвил он.

— Бежала она в те объятия, а когда добежала, тот человек вскинул руку. Коснулся ее ореховым прутом, и у нас на глазах исчезла она, а на ее месте лань встала, дрожа. Лань развернулась и бросилась прочь, к вратам дуна, однако гончие, что были неподалеку, помчались за ней.

Фюн смотрел на него как пропащий.

— Схватили ее за горло… — прошептал трепетавший слуга.

— Ах! — вскрикнул Фюн жутким голосом.

— …и потащили обратно к тому человеку, что казался Фюном. Три раза она вырывалась и бросалась к нам, и три раза собаки хватали ее за горло и волокли к нему.

— А вы все смотрели! — взревел Фюн.

— Нет, хозяин, мы побежали, но она исчезла, когда мы добрались; исчезли и те громадные псы, и то существо, что казалось Фюном, исчезло. Мы остались в жесткой траве, глазели по сторонам и друг на друга да слушали стоны ветра — и ужас в наших сердцах. Прости нас, милый хозяин! — вскричал слуга.

Но великий вожак не ответил. Стоял, словно нем стал и слеп, и все бил и бил себя кулаком по груди, будто хотел бы сокрушить в себе то, что должно умереть, но умереть неспособно. Так, бия себя в грудь, ушел он в покои дуна и до конца того дня никто не видал его — не видал до восхода солнца над Маг-Лиффи.

Глава пятая

Много лет с тех пор минуло, и не воевал с врагами Ирландии Фюн, а метался из края в край, рыскал вширь и вдаль, надеясь наткнуться на свою милую, что родом из сидов. И все это время спал он в тоске, во всякую ночь, а поутру подымался, горюя. Когда б ни охотился, брал с собой лишь борзых, которым верил, — Брана, Школана, Ломаре, Брода и Ломлу, ибо если нападут на след лани, эти пятеро великих псов будут знать, какую лань убивать, а какую беречь: так Сайв грозила бы малая беда — и оставалась малая надежда найти ее.

Однажды, через семь лет поисков втуне, Фюн и благородные из фениев охотились у Бен-Гульбаня⁴⁷. Фианна спустили всех псов, ибо Фюн бросил надеяться, что найдет Цветок Аллена. Охота мчала по склону холма, и тут донесся великий рев псов — из теснины повыше на склоне, и поверх того рева люто лаяли псы Фюна.

— Что там такое? — сказал Фюн и вместе с ватагой ринулся к месту, откуда шумели собаки.

— Они дерутся со всеми псами фениев, — воскликнул кто-то.

Так и было. Пять матерых борзых окружило кольцом, и они сражались с сотней псов разом. Щетинились и страшили собой, и каждый укус великих злых челюстей смертью грозил тому зверю, что получит его. Сражались не молча, как было в привычке их и ученье, но между бросками вскидывали морды и выли громко, тоскливо, тревожно — выкликали хозяина.

— Они зовут меня, — взревел Фюн.

И с тем помчался, как прежде всего один раз, а те, кто был рядом с ним, ринулись так, как не бегали и спасая себя. Ворвались в расщелину на склоне горы и увидели пятерых псов в кругу, они отгоняли прочих собак, а в круге — мальчонка. У мальчика были длинные прелестные волосы, и был он гол. Страшная битва и собачий лай его не пугали. Он не смотрел на борзых, но уставился, словно королевич, на Фюна и его братство, а те бросились к нему, разгоняя стаю древками копий. Когда драка утихла, Бран и Школан, скуля, подобрались к мальчонке и стали лизать ему руки.