Ирландские саги

И Эоган сел на свое место.

— Эй, улады, — крикнул Кет, — выходите дальше!

— Не будешь ты делить свинью! — заявил Мунремур, сын Гергена.

— Уж не Мунремур ли это? — спросил Кет. — Так знай же, Мунремур, что я, наконец, уплатил тебе долг. Не прошло и половины дня с того часа, как я снял голову с троих людей, и один из них — твой старший сын.

И Мунремур сел на свое место.

— Выходите дальше! — вскричал Кет.

— Выходим! — сказал Менд, сын Салхолкана.

— Это кто такой? — спросил Кет.

— Менд, — отвечали ему.

— Эге, — воскликнул Кет, — славные имена все выступают против меня. Ведь через меня твой отец получил свое прозвище. Я отрубил ему пятку мечом, так что он спасся от меня, прыгая на одной ноге. Сыну ли Одноногого спорить со мной?

Тот сел на свое место.

— Выходите дальше! — крикнул Кет.

— Выходим! — воскликнул громадный седой воин из уладов, страшный на вид.

— Кто это? — спросил Кет.

— Кельтхайр, сын Утехайра, — отвечали ему.

— Погоди немного, Кельтхайр, прежде чем сокрушать меня, — сказал Кет. — Случилось однажды, что я подобрался к твоему дому. Поднялся крик кругом. Все сбежались, и ты в том числе. Но это плохо для тебя кончилось. Ты метнул в меня копье. Я тоже метнул копье в тебя, и оно пронзило тебе ляшку и ранило чуть повыше. С тех пор болит твоя рана, и не было у тебя больше ни сыновей, ни дочерей. И ты хочешь состязаться со мной?

Кельтхайр сел на свое место.

— Выходите дальше! — крикнул Кет.

— Изволь! — заявил Кускрайд Заика-из-Махи, сын Конхобара.

— Это кто такой? — спросил Кет.

— Это Кускрайд, — отвечали ему. — По-истине, королевское лицо его.

— Невежлив ты, что не узнаешь меня, — сказал юноша.

— Ладно, — ответил Кет. — Первый твой боевой выезд, юноша, ты направил на нас. На рубеже мы встретились с тобой. Ты оставил там треть людей, что были с тобой, и сам, помнится, ушел с дротиком в горле. Потому-то и не можешь ты вымолвить слова как следует, ибо мой удар порвал тебе связки в горле. С тех пор и зовут тебя Кускрайд Заика.

И так, одного за другим, обесчестил Кет всех воинов Улада.

В то время как он, с ножом в руке, уже готов был приняться за свинью, все увидели Конала Победоносного^{39}, входящего в дом. Одним прыжком очутился он среди собравшихся. Великим приветом встретили его улады. Сам Конхобар снял венец со своей головы и взмахнул им.

— Хотел бы и я получить свою долю! — воскликнул Конал. — Кто производит дележ?

— Пришлось уступить тому, кто делит сейчас, — сказал Конхобар, — Кету, сыну Матаха.

— Правда ли, — воскликнул Конал, — что ты, Кет, делишь свинью?

Запел Кет:

Привет тебе, Конал! Сердце из камня!
Дикое пламя! Сверканье кристалла!
Ярая кровь кипит в груди героя,
Покрытого ранами, победоносного!
Ты можешь, сын Финдхойм^{40}

, состязаться со мной!

В ответ запел Конал:

Привет тебе, Кет, первенец Матаха!
Облик героя! Сердце из кристалла!
Лебединые перья! Воитель в битве!
Бурное море! Ярый бык прекрасный!

Все увидят, как мы сойдемся,

Все увидят, как разойдемся.
Пастух о битве нашей расскажет,
И простой работник не раз о ней вспомнит.
Выходят герои на схватку львиную.
Кто кого нынче в этом доме повалит?

— Эй, отойди от свиньи! — воскликнул Конал.

— А у тебя какое право на нее? — спросил Кет.

— У тебя есть право вызвать меня на поединок, — сказал Конал. — Я готов сразиться с тобой, Кет! Клянусь клятвой моего народа, с тех пор, как я взял копье в руку свою, не проходило дня, чтобы я не убил хоть одного из коннахтов, не проходило ночи, чтобы я не сделал набега на землю их, и ни разу не спал я, не подложив под колено головы коннахта.

— Это правда, — сказал Кет. — Ты лучший боец, чем я. Будь Анлуан здесь, он вызвал бы тебя на единоборство. Жаль, что его нет в доме.

— Он здесь, вот он! — воскликнул Конал, вынимая голову Анлуана из-за своего пояса.

И он метнул ее в грудь Кета с такой силой, что у того кровь хлынула горлом. Отступил Кет от свиньи, и Конал занял его место.

— Пусть поспорят теперь со мной! — воскликнул он.

Ни один из воинов Коннахта не дерзнул выступить против него. Но улады сомкнули вокруг него щиты наподобие большой бочки, — ибо у плохих людей в этом доме был скверный обычай тайком поражать в спину.

Конал принялся делить свинью. Но прежде всего он сам впился зубами в ее хвост. Девять человек нужно было, чтобы стащить этот хвост; и, однакоже, Конал с быстротою съел его весь без остатка.

Коннахтам при дележе Конал дал лишь две передних ноги. Мала показалась им эта доля. Они вскочили с мест, улады тоже, и они набросились друг на друга. Началось такое побоище, что груда трупов посреди дома достигла высоты стен. Ручьи крови хлынули через порог.