Ирландские саги

Все же улады решили направиться в этот дом. Они вошли в него все, сколько их было, поместились в нем со всеми своими конями и колесницами, — и оказалось, что все это заняло очень мало места в доме. И они нашли там вдоволь пищи и одеял, всякого удобства и приятности; никогда еще не случалось им лучше проводить ночь.

После того как они с удобством там расположились, они увидели в дверях мужа, с виду юного, необычайно высокого роста, с прекраснейшим в мире лицом. Он сказал им:

— Если вы считаете, что уже пришло время для ужина, то он будет вам сейчас подан. Ибо то, что вы ели раньше, было только закуской.

— Время как раз подходящее, — ответил Брикрен.

И тогда им были поданы всякие кушанья и напитки, по вкусу и желанию каждого, после чего они, насытившись, захмелели и развеселились.

Тогда им тот же муж сказал:

— Моя жена лежит сейчас в соседней комнате и мучится, рожая. Хорошо было бы, если бы эта девушка с белой грудью, что с вами, пошла помочь ей.

— Пусть идет, — сказал Конхобар.

Дехтире вошла в комнату, где рожала женщина. Вскоре та произвела на свет мальчика. В это же самое время добрая кобыла, что была при доме, родила двух жеребят, и юный муж подарил младенцу этих жеребят на зубок.

Когда улады поутру проснулись, не было больше ни дома, ни хозяев, ни птиц, а одна лишь пустая равнина вокруг них. И они вернулись в великую Эмайн-Маху, захватив с собой новорожденного мальчика, кобылу и двух жеребят, которые остались подле них. Мальчик воспитывался при Дехтире, пока не подрос и не стал юношей. Тогда напала на него болезнь, и он от нее умер. Сильно оплакивали его все в Эмайн-Махе.

Больше всех печалилась Дехтире о смерти своего приемного сына. Три дня она ничего не ела и не пила. Затем ее охватила, после такой тяжкой скорби, сильнейшая жажда. Подали ей чашку с питьем. Когда она поднесла ее к губам, ей показалось, что какой-то крошечный зверек хочет прыгнуть ей в рот из чашки. Она дунула, чтобы отогнать его. Посмотрели все: никакого зверька не было больше видно. Снова подали ей чашку, чтобы она глотнула. И в то время, как она пила, зверек проскользнул ей в рот и пробрался внутрь ее.

Тотчас же она впала в сон, длившийся до следующего дня. Во сне ей предстал некий муж и возвестил, что ныне она зачала от него.

— Это я создал птиц, — сказал он ей. — Я побудил вас гнаться за птицами до того места, где я создал дом, приютивший вас. Я создал и женщину, мучившуюся родами; я же принял облик мальчика, который там родился, и меня воспитывала ты; это меня оплакивали в Эмайн-Махе, когда мальчик умер. Но теперь я снова вернулся, проникнув в твое тело в виде маленького зверька, который был в питье. Я — Луг Длинной Руки, сын Этлена, и от меня родится сын, ныне заключенный в тебе. Сетанта будет имя его.

После этого Дехтире забеременела. Пошли от этого меж уладов споры и ссоры, ибо никто не мог понять, от кого зачала она. Говорили даже, что виновник этого — сам Конхобар; ибо она часто спала возле него, так как он был к ней очень привязан.

После этого к Дехтире посватался Суалтам, сын Ройга. И Конхобар отдал ему сестру в жены. Но она очень стыдилась взойти на его ложе, будучи уже беременной. Она подошла к столбу, оперлась на него плечом и стала бить себя по спине и бедрам, пока — как ей показалось — не освободилась от плода. И сразу же она обрела вновь свою девственность.

После этого она взошла на ложе Суалтама и родила ему сына. Величиной с трехлетнего ребенка был младенец. Приемным отцом его стал Кулан-кузнец. Сетантой назвали мальчика, и имя это он носил до тех пор, пока не убил пса Кулана и не отслужил ему за это: с той поры стали звать его Кухулином^{46}.

СВАТОВСТВО К ЭМЕР

Сага эта служит ключом к пониманию многих других событий из жизни Кухулина (например, Бой Кухулина с Фердиадом). Тема ее гораздо шире заглавия. На ряду с самим сватовством она повествует о первых подвигах юного Кухулина. Обычно в сказаниях такого типа о сватовстве отец девушки, враждебный к жениху, ставит условием выполнение ряда опасных поручений, в которых тот должен погибнуть. Рассказчик использовал этот момент, чтобы дать картину «воинского обучения» Кухулина. Характерна роль обучающих его воительниц — палениц, в образе которых можно видеть след древнего матриархата.

До нас эта сага дошла в двух редакциях. Древнейшая из них, к сожалению, сильно испорчена, и кроме того утрачено ее начало; поэтому мы вынуждены были избрать для перевода другую, позднейшую, сложившуюся уже после появления скандинавов в Ирландии (в IX–X веке). Стиль ее, пространный и неровный, местами уже сбивается на сказочный. Многие мотивы ее, как, например, львообразный зверь, в котором можно узнать мотив «помогающего герою зверя», также скорее сказочного, чем чисто эпического характера.

Текст обеих редакций издан К. Meyer’ом, по одному списку — в «Archaeological Review», т. I (1888), по другому — в «Zeitschr. für Celt. Philologie», т. III (1901), стр. 229. Мы позволили себе сделать в нашем переводе незначительные сокращения (см. прим. 10 к тексту).