Ирландский прищур

Как по-деловому миссис Грант сделала свое заявление! Как оно давило на меня все это время, мучительно тянувшееся с того момента, когда она объявила мне об ожидающем меня ужасе, пока не пробил мой час, хотя, как я уже сказала, все это могло произойти и за один божий день. Долгим ли, коротким ли был этот временной промежуток – не знаю, но ни разу за все это ожидание я так и не смогла освободиться от мысли о том, что меня ждет впереди. Конечно, я знала, что мистер Джейке накроет стол, разложит тяжелое столовое серебро и расставит бокалы, миссис Грант приготовит жаркое, а вся так называемая семья откроет свою личную часовню, где они могут очистить свои души и куда я, наверное, смогу украдкой заглянуть, прежде чем приступить к тяжкому испытанию: подаче воскресного обеда в Большом Поместье. Испытание это маячило передо мной, пряталось в ящиках серванта и по углам, постоянно приводило меня в дрожь, как только я начинала думать о том, что могу опозориться так, что все случайности, доныне преследовавшие меня, покажутся пустяками. Что именно я уроню? Что именно разобью? Как именно опозорюсь в их и своих собственных глазах? Чем чаше об этом возникали вопросы – и о том, как я буду выглядеть в тот день, который еще даже не наступил, – тем с большей охотой я отдавалась повседневным занятиям, не требующим от меня ни инициативы, ни расчета. Например, сбору яиц, добрый десяток которых я непременно разобью, или поспешному появлению в бальном зале, куда меня вызывали, неизвестно для чего. И ни на секунду я не могла отрешиться от мысли о неотвратимом дне, ужас перед которым был настолько силен, что моя последняя надежда найти Тедди и забрать его с собой уже иссякла или почти иссякла. То, корячась в огороде, я впадала в смятение, то чудовищная тоска наваливалась на меня, когда я изо всех сил пыталась открыть окна или отдернуть шторы, чтобы дать доступ свежему воздуху и проветрить постель, в которой спал один из них, хотя я никогда не знала, кто – молодая хозяйка, молодой хозяин, Млуд или (о, если б мне так повезло) Тедди?

Гнет, подавленность – могло ли что-то тягостнее поджидать такую молоденькую девушку, как я, да к тому же сироту? Оказывается, могло. 

* * *

Должна признаться, что поросенок, медленно вращавшийся на вертеле над углями, как говорится, от пятачка и до хвоста, – я отмечала это, несмотря на весь владевший мною ужас, – испускал такой аромат, от которого разомлела бы даже самая робкая девчонка, но не я. Ни божественный запах, ни даже божественный эликсир – ничто не могло бы унять мои страхи в тот день, не помогло даже то, что на кухне было необычайно жарко, детишки против своего обыкновения меньше мучились животиками, а мистер Джейке и миссис Грант были как никогда благодушны. К тому же поросенок на вертеле был очень крупным и напоминал ребенка, так что я просто не могла не заметить этого сходства, и при этом тут же принялась отчитывать себя за такие детские глупые мысли именно в день, как я полагала, моей неминуемой гибели.

Поросенок из белого становился розовым, детишки требовали внимания, а я сбилась с ног, готовя для стола целую гору – не подберу другого слова – моркови и картофеля, которую должна была перебрать и почистить – и при этом не порезаться. В столовую с окровавленным пальцем не пойдешь, напоминала я себе, пытаясь унять дрожь, периодически меня охватывавшую, несмотря на все мои усилия: предыдущую ночь я не спала, лежала вся в поту от страха, терзавшего меня так же сильно, как лихорадка Марту, а перед рассветом встала, умылась холодной водой и оделась, мечтая о нарядном платье для такого, пусть даже унизительного, с моей точки зрения, события.

Поросенок благоухал все сильнее, его пухлые бока, спинка и все мягкие части, которые миссис Грант поливала растопленным жиром этого же бедного создания, покрылись золотистой корочкой; хвостик все более выпрямлялся, пустые глазницы заполнялись влагой, а маленькие зубки все больше обнажались, будто это чудесное животное смеялось над собственной судьбой – а почему бы, собственно, и нет? Но лично мне было не до смеха. Всякий раз, когда мистер Джейке открывал дверь в коридор, ведущий в столовую, и оттуда доносились голоса, мне хотелось пасть на колени, прижаться к ножке кухонного стола и не двигаться с места. Как я смогу отнести им такого массивного поросенка, они что – королевская семья, а я – их покорная служанка? Поросенок-то весит больше любого ребенка миссис Грант.

В то время как я терзалась такими вполне реальными страхами, бедная малышка Марта, вся горевшая в лихорадке, прижималась изо всех своих силенок к моей ноге, поэтому, как бы ни было мне ее жаль, то и дело приходилось нагибаться и освобождаться от ее ручек, миссис Грант так и зыркала на нас от каждого такого проявления моей мягкости, а я ловила звуки голоса молодой хозяйки, рассказывавшей очередную охотничью историю, чувствуя, как мое тело под одеждой сжимается, а горло пересыхает. Ну как я выполню то, что мне приказано? Ну как? А вот так: выполнишь, и все тут!