Ирландское обещание (ЛП)

Весь мир резко останавливается. Мое тело все еще мчится вперед без меня, мои яйца напряжены и пульсируют между ног, когда мой член высвобождается внутри нее вместе с горячим потоком моей спермы, заполняя ее, но я чувствую себя так, словно меня разрезали надвое. Где-то мое тело все еще испытывает самое изысканное наслаждение, Ана сжимается вокруг меня мертвой хваткой, высасывая из меня сперму так, как я никогда раньше не чувствовал, а потом остальная часть меня разлетается на миллион долбаных кусочков при звуке, как она выкрикивает имя Александра в разгар оргазма.

Я вырываюсь из нее, мои штаны спущены с бедер, а с моего члена все еще капает сперма, когда я наполовину поднимаюсь, наполовину спотыкаюсь с кровати. Ана ахает, ошеломленно моргая, чувствуя внезапную потерю, и смотрит на меня с секундным замешательством, прежде чем ее глаза округляются от ужаса. Я знаю, что она осознала, что натворила. Мой рот открывается, но я не могу подобрать ни единого гребаного слова, чтобы произнести. Это… как если бы я был во сне, самом лучшем гребаном сне за всю мою жизнь. Теперь реальность рушится вокруг меня, когда я смотрю на Ану, ее бедра все еще раздвинуты, обнажены ниже талии, моя сперма вытекает из ее все еще набухшей киски, а ее глаза снова наполняются слезами, когда она сидит, застыв.

— Лиам… — Она выдыхает мое имя, и волна гнева, которую я чувствую при звуке своего имени на ее губах, настолько ошеломляет, что я понимаю, что мне нужно уйти. Мне нужно убраться к чертовой матери из ее комнаты, пока я не сказал чего-нибудь, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. — Лиам, пожалуйста…

Дюжина вещей, которые я мог бы сказать, проносятся у меня в голове, и все они настолько жестоки, что я знаю, что это навсегда уничтожит любую возможность чего-либо, между нами, если я их произнесу.

Я подтягиваю штаны одной рукой, заставляя себя вернуть их обратно со всей силой самоконтроля, на которую только способен. И затем, прежде чем Ана успевает снова произнести мое имя, прежде чем я могу потерять тот небольшой контроль, который у меня остался, я разворачиваюсь на каблуках и вылетаю из комнаты.

Так вот блядь, каково это, когда женщина разбивает тебе сердце.

14

АНА

Когда я просыпаюсь на следующее утро, у меня раскалывается голова. На мгновение, когда я сажусь в постели и затуманено провожу рукой по лицу, мне кажется, что все это мне приснилось, что Лиам пришел в мою комнату и все, что произошло потом, могло быть просто продолжением ужасного кошмара, который мне приснился.

Я вернулась в шале, привязанная к потолку, пока Алексей порол меня, но на этот раз Франко тоже был там со своим ножом, кружа вокруг меня, пока Алексей опускал ремень на мои бедра, задницу и ягодицы снова и снова. Я звала Александра, и он появился, но он просто прислонился к стене, смеясь, когда Алексей хлестал меня плетью, а Франко снова начал резать мои ступни, пробивая рубцовую ткань до плоти под ней. Он наблюдал, и как бы я ни кричала, как бы ни умоляла, он мне не помог.

А потом я проснулась, и Лиам был рядом.

Я не хотела, чтобы что-то из этого произошло. Я не хотела целовать его, не хотела брать его руку и прижимать к своей груди, как я это сделала, не хотела, чтобы это продолжилось. Но с того момента, как он заключил меня в объятия, утешая меня без каких-либо скрытых мотивов, которые я могла видеть, я почувствовала, что хочу его. Хочу большего комфорта, чем просто его объятия, большего, чем просто плакать в его рубашку.

Я хотела забыться, хотела удовольствия, которое, я знала, он мог мне принести. Я хотела его, и когда я умоляла его прикоснуться ко мне, я увидела на его лице желание, большее, чем что-либо, что я когда-либо видела за всю свою жизнь. Даже Александр не смотрел на меня так, с такой откровенной потребностью, и когда Лиам пробормотал своим хриплым голосом с акцентом, что не знает, сможет ли остановиться, я тоже почувствовала эту потребность.

Я чувствовала это горячее, непреодолимое желание, каждая частичка меня жаждала быть к нему как можно ближе, и я тоже не хотела, чтобы он останавливался. Я хотела его всего, и больше всего на свете, я хотела наконец поцеловать его. В тусклом свете городских огней, в тишине моей комнаты посреди ночи я чувствовала, что, если он уйдет, не поцеловав меня напоследок, я, блядь, умру.

Итак, я поцеловала его — и многое другое. А потом…

Мое сердце сжимается в груди, когда я вспоминаю остальное, чем все закончилось. Я была так потеряна в удовольствии, так поражена тем, как это было чертовски хорошо, горячо, неистово и отчаянно во всех лучших проявлениях, и на одно короткое мгновение я перенеслась назад во времени, в ту ночь в спальне Александра, когда я тоже взяла то, что хотела, убедила его заняться со мной любовью, несмотря на его вину.

С Лиамом все было совсем по-другому, но я вспомнила об Александре, всего на секунду.

И я, блядь, все испортила.