Ирландское сердце

Я заснула уже на рассвете и проснулась часа через три. Было 6 июня. В три часа пополудни доктор Дерби вызвал нас с Эдит к себе.

– Я только что получил информацию, что морская пехота выступает в пять, направляясь в леса. Боюсь, что жертв там будет много, поэтому хотел бы оставить машину скорой помощи возле деревни Белло. Нора, вы умеете водить автомобиль? – спросил у меня доктор Дерби.

– Умею, – ответила я.

Не этому ли учил меня Тим Макшейн в наш с ним первый год, когда я думала, что люблю его?

– Я хочу, чтобы вы стояли возле наблюдательного пункта на опушке леса. Возьмите с собой Мориарти. С его рукой я разобрался, он может помочь. Чтобы забрать раненых, они будут ждать темноты. Рисковать не нужно, – продолжил давать наставления доктор Дерби.

Я раздумывала, стоит ли взять с собой «Сенеку», чтобы сделать несколько снимков. Что я тогда сказала Кэролин Уилсон? Важно говорить правду о войне. К тому же, если я этого не сделаю, Флойд меня просто убьет.

Мы с Мориарти стартовали в 4:30. Его рука была на перевязи, а в остальном он, похоже, пребывал в отличной форме.

– Артиллерия должна была крепко потрепать немцев, засевших в лесу, – сказал он. – Наши парни направятся туда на операцию по зачистке территории.

Мы припарковали машину на возвышенности у дороги по другую сторону леса. Я видела, как морские пехотинцы, которых здесь, похоже, было около тысячи, выстраиваются в линию и группируются на краю пшеничного поля, поверхность которого по виду очень отличалась от волн янтарных колосьев в наших прериях. Поле в пятнах красных и синих полевых цветов имело площадь всего несколько акров и тянулось до самого леса Белло Вуд, который стоял стеной, укрытый плотной зеленью июньской листвы.

Послышался боевой клич кельтов – «Ура-а!», – и морпехи ринулись в атаку. Они шли по пояс в пшенице и находились уже на середине пути, когда раздались первые выстрелы из леса.

– Черт. Черт. Черт, – ругался Мориарти. – Это германская артиллерия, и пушек там много. У наших нет шансов.

– Бегите! – кричала я солдатам. – Бегите же!

– Не побегут, – уверенно сказал Мориарти. – Это же морпехи.

Я закрыла глаза и схватилась за голову.

– Вам лучше это увидеть, – посоветовал Мориарти. – Они чертовски храбрые парни.

Но я не могла туда смотреть и совершенно забыла про свою «Сенеку».

К десяти часам появились наши первые раненые. Санитары тащили к машине троих пехотинцев.

– Воды, воды, – повторял один из них. – Очень хочется пить.

– В деревне есть родник. В конце концов, ведь «Белло» в переводе означает «прекрасная вода», – сказал мне Мориарти. – Это в шато возле немецкого штаба.

– А как же немцы? – удивилась я.

– Им сейчас не до этого, – ответил он.

Мы подъехали ко двору шато. Немцы отсюда ушли. Здание было разрушено снарядами. Мориарти спрыгнул, побежал к источнику и наполнил фляги. По дороге обратно он засмеялся.

– Я набрал воды из пасти Дьявольского Пса, – заявил он и показал на фонтан, вырезанный из камня в форме головы собаки.

Он вручил флягу молодому морпеху:

– Пей, приятель, это вылечит тебя.

Я помогла ему наполнять фляги, а потом всю ночь, вытирая кровь с лиц раненых ребят, шептала: «Вода из источника Дьявольского Пса». Мы приняли около сотни человек, но, слава богу, среди них не было ни Джона Нолла, ни Джона Келли, ни Дэна Дейли.

– Нора, Нора!

В церковь принесли еще одного парня.

Флойд. Он был ранен, задело глаз.

– Вот теперь я точно знаю, каково это – быть раненым. И это определенно материал для первой полосы, – заявил он.

Битва при Белло Вуд в определенной степени прославилась благодаря Флойду и Дэну Дейли. В своем очерке Флойд, блеснув литературными навыками, сравнил Дэна с седеющим старым сержантом из новеллы Виктора Гюго. «Чикаго Трибьюн» выделила под его материал пять колонок на первой странице.