Ирния и Вирдис. Тетралогия (СИ)

Карвен ободряюще погладил ее по руке. А у самого в душе всколыхнулось такое… конечно, не время сейчас вспоминать, а ты попробуй не вспомни, когда оно само вспоминается. Глумливые ухмылки старших братьев… их отвратительные шутки, мерзкий крадущийся шепоток… «Мы все равно продадим кузню, дурачок, даже если ты гордо откажешься от своей доли», «Да что ты с ним возишься, с этим Карвеном, не видишь, что ли, ему молотом все мозги отбило?», «И не надоело тебе папашины басни выслушивать?», «Шел бы, воздухом подышал, что ли, чем с умирающим сидеть без толку!».

Наверное, и впрямь предательство – самое страшное, что только может быть. Предательство друзей, близких, тех, в ком мы не сомневаемся, тех, кому доверяем не задумываясь. Это все равно что утратить землю под ногами и небо над головой, потому что те, кому мы верим, они ведь и есть наша земля и наше небо.

– Я тоже не мог поверить, что братья… решатся продать отцовскую кузню… – помимо воли вырвалось у него. – Отец еще не умер, заболел только… а они уже за бумагой в город поехали… и кого – то там подкупили, видно… Я даже тогда не поверил, когда бумагу увидел… Все надеялся, что это гадкая шутка… Только когда отец и впрямь умирать стал, а они к нему даже и не вошли… очень заняты были… наследство делили… Вот тогда я и понял… Все я понял.

«Ну вот! Это ты ей, вместо утешения, жаловаться начал? Молодец! Мужчина! Защитник и утешитель!»

– Бедный мальчик! – Теперь уже госпожа Айнир гладила его по руке.

А потом и не только по руке.
А потом они уже целовались.
И Карвен виновато думал, что, утешая его, она и сама как – то утешилась.

– Мы можем идти, – проговорил воин. – О, я прошу прощения, – добавил он, деликатно отворачиваясь, – впрочем, должен заметить, раннее утро в саду еще больше располагает к поцелуям, чем эта комната. К тому же там безопаснее.

– Мы идем, – вздохнула госпожа Айнир, отрываясь от Карвена.

***

– Здесь, – покружив по саду, промолвил воин, указывая на цветущий куст. – Здесь мы и спрячемся.

– А почему именно здесь? – спросил Карвен.

– Потому что он перелезет через забор примерно вот тут, – ответил воин.

– Думаете, он полезет через забор? – удивилась госпожа Айнир.

– Обязательно. Он слишком умен, чтобы просто войти, как делал это всегда… и слишком глуп, чтобы попробовать это сделать так, как прежде.

– Как это? – нахмурилась госпожа Айнир. – Слишком умен и слишком глуп?

– А так, – ответил воин. – Нужно быть или куда глупее, или куда умнее, чтобы просто войти. Ни тем, ни другим наш враг похвастаться не может. А значит, попробует перелезть забор. С точки зрения любого среднего горожанина, это место самое привлекательное. Во – первых, кусты защищают перелезающего от наблюдения со стороны дома, во – вторых, с дороги его тоже будет не очень видно. Идеальное место. Даже чересчур.

– А почему чересчур? – спросил Карвен.

– Потому что слишком очевидное.

Уважаемый Верген пояснил, кому и куда надлежит смотреть, а потом мужчины постелили даме свои куртки, чтобы она могла сидеть в засаде со всеми удобствами. Карвен пристроился рядом. Целоваться в саду и в самом деле было здорово. Медленно подымалось солнце и пели птицы.

– Никогда не сидела в засаде!

Чего больше в голосе госпожи Айнир, испуга или восторга?
«Какое счастье, что уважаемый Верген нашел верные слова, – подумал Карвен. – Мы выслеживаем не вашего друга и бывшего кавалера, сказал он ей, если господин Лури по – прежнему ваш друг – он не придет. Или придет как друг. А тот, кто придет как враг, – враг и есть, разве я ошибаюсь?»
Там, в доме, в спальне госпожи Айнир, на прикроватной тумбочке, грозно сверкая черным камнем, возлежит перстень. Крысоловка взведена и насторожена. Теперь нужно только ждать.
Ждать… ждать… ждать… слуги давно покинули дом, все готово для того, чтобы некто мог попытаться проникнуть внутрь, чтобы одним махом покончить с теми, кто угрожает его безопасности, и вернуть себе вожделенный перстень.

– Мы не слишком облегчили ему задачу? – прошептал Карвен. – Вдруг он что – нибудь заподозрит?