Ирочка

В некотором царстве, в некотором государстве, а точнее в некоторой африканской республике лежит под развесистым бананом негр и загорает. Упал с дерева созревший банан – он протянул руку, взял банан, съел его и снова лежит. Упал другой банан – протянул другую руку и снова лежит. Мимо проходит один очень предприимчивый предприниматель, а точнее очень деловой американский бизнесмен. Он удивлённо смотрит на загорающего негра и спрашивает с лёгким возмущением:

– Ты чего лежишь, бездельник?

– А что мне делать? – отвечает негр.

– Как что?! – возмущается деловой бизнесмен – полезь на дерево, нарви корзину бананов, отнеси их в город на базар, продай их и получишь деньги.

– А зачем мне деньги? – удивляется негр.

– Как зачем?! Купишь ещё два дерева, нарвёшь ещё больше бананов, продашь их и получишь ещё больше денег. – ещё больше возмущается бизнесмен.

– А зачем мне ещё больше денег? – безразлично возразил негр.

– Как зачем?! – распаляется предприимчивый бизнесмен – купишь платацию, наймёшь батраков! Они будут работать, а ты будешь лежать и ничего не делать!

– А я и так лежу и ничего не делаю. – невозмутимо отвечает негр.

Таким образом мы можем констатировать, что сбой взаимопонимания (или недопонимание) произошёл уже на начальном уровне -> на уровне цели. Предложи ему бизнесмен более благородную цель, нежели только зарабатывание денег, результат мог бы быть совсем иным. Этой более благородной целью мне представляется удовлетворение потребностей в сладком банане своих соотечественников (граждан Земли), которые проживают в таких климатических зонах, где эти сладкие бананы не произрастают. Цель же «ничего не делать» совершенно правильно не вдохновила загорающего негра на трудовые подвиги.

Рассказы

Большая шоколадка

Во дворе гулял Серёжа. Это мальчик полутора лет в меру полненький с серьёзными серыми глазами и светлыми волосиками. И с ним она… Да, конечно это она, та, с которой быть для меня всегда приятно и настолько, что временами щемит сердце, та, один взгляд которой равноценен килограмму положительных эмоций, та, которая вызывает чувство радости при одной лишь мысли о том, что она есть среди нас, около меня.

Однако для меня она казалась недосягаемой, несмотря на поражавшую подчас общность многих представлений и интересов.

У неё яркие карие глаза с тёмно-коричневой каёмкой, широкая пухловатая дуга нижней губы оттеняет детскую капризность готового улыбнуться рта и взрослые морщинки-ямочки на чуть смуглых щеках с заметным румянцем; из тёмно-русых волос выбиваются на виски золотисто-рыжие вьющиеся пряди.

Она очень любит детей и всегда возится с ними. Особенно удачлив в этом отношении Серёжа. Мне тоже доставляет удовольствие потормошить его за толстенькую талию, побеседовать с ним.

Серёжа гуляет?

Д-та.

А где твоя мама?

Аа-м – и Серёжа машет рукой в сторону своего дома или заводских ворот, в зависимости от того, где сейчас его мама: дома или на работе.

А к Саше пойдём?

Серёжа возбуждается, хватает свою спутницу за палец и тащит к нашему общежитию, старательно выговаривая:

Ффа-ффа, Ффа-ффа.

Как-то во время такого разговора она спросила своего любимца:

Серёжа, а как зовут этого дядю? – и указала на меня.

Глеб – довольно твёрдо и чётко произнёс Серёжа и лицо его чарующей спутницы озарилось в довольной улыбке.

Я очень удивился тогда: ведь при этих коротких встречах мы и не называли друг друга по имени, да и само имя для мальчика такого возраста трудно произносимо.

И сейчас, видя, как малыш неуклюже путается в её по-спортивному стройных и крепких ногах, я не мог не подойти. Мы поздоровались и затеяли важный разговор о пользе гуляния и о месте пребывания его родителей. Успешно покончив с этими темами, Серёжа без тени смущения заявил о своём немедленном желании покататься на машине. Наша очаровательная спутница терпеливо стала объяснять ему почему этого нельзя сделать сейчас и когда это можно будет сделать.

И вдруг она сказала:

Если бы у меня был такой сын, мне больше ничего не было бы нужно.

Я не выдержал и спросил:

А если бы у твоего сына был такой отец, как я?

Она растерялась, как-то укоризненно посмотрела на меня и … улыбнулась.

Взволнованный и смущённый неопределённостью я ушёл. Весь день я ходил сам не свой. В самом деле, ведь ей просто муж не нужен. Помнится она как-то сказала мне: «Ты думаешь я не могла бы выйти замуж как …?» и назвала мне двух. О них говорили у нас, что они женили на себе своих мужей. Теперь они живут, скандаля и поругивая друг друга в глаза и за глаза. Да, я должен был понять. Что не это ей нужно. Ей не нужен тот, которого остаётся любить только за то, что она приглянулась ему, ей самой за что-то надо любить, за что-то уважать. И она видит во мне это. От этой мысли хотелось бегать, прыгать… и линейки кульмана белокрылыми чайками весело порхали над ватманом.

Вечером я отнёс ей лыжные палки, на которых укрепил сорвавшиеся кольца. Уходя, я сказал: