Iron Kingdom: The Rise and Downfall of Prussia, 1600-1947

Все это говорило о том, что шведы будут не менее опасны в качестве друзей, чем в качестве врагов. Георг Вильгельм вернулся к идее нейтралитета. Он планировал совместно с Саксонией сформировать протестантский блок, который противостоял бы реализации эдикта о реституции и в то же время служил бы буфером между императором и его врагами на севере. Эта политика принесла плоды в Лейпцигском конвенте в феврале 1631 года. Но эти маневры мало что дали для отражения угрозы, нависшей над Бранденбургом с севера и юга. Из Вены доносились яростные предупреждения и угрозы. Тем временем через Неймарк происходили столкновения между шведскими и имперскими войсками, в ходе которых шведы вытеснили имперцев из провинции и заняли укрепленные города Франкфурт-на-Одере, Ландсберг и Кюстрин.

Ободренный успехами своих войск на поле боя, шведский король потребовал заключения прямого союза с Бранденбургом. Протесты Георга Вильгельма о том, что он желает сохранить нейтралитет, остались без внимания. Как объяснил Густав Адольф бранденбургскому посланнику:

Я не хочу знать и слышать ничего о нейтралитете. [Курфюрст должен быть другом или врагом. Когда я приду к его границам, он должен объявить себя холодным или горячим. Это борьба между Богом и дьяволом. Если мой кузен хочет встать на сторону Бога, то он должен присоединиться ко мне; если он предпочитает встать на сторону дьявола, то, конечно, он должен сражаться со мной; третьего пути нет".7

 

Пока Георг Вильгельм раздумывал, шведский король приблизился к Берлину с войсками за спиной. В панике курфюрст отправил женщин из своей семьи на переговоры с захватчиком в Кёпеник, расположенный в нескольких километрах к юго-востоку от столицы. В итоге было решено, что король должен прибыть в город с 1000 человек для продолжения переговоров в качестве гостя курфюрста. В течение последующих дней шведы заманчиво говорили об уступке части Померании Бранденбургу, намекали на брак между дочерью короля и сыном курфюрста и настаивали на союзе. Георг Вильгельм решил бросить шведам вызов.

Причина такого поворота в политике отчасти заключалась в устрашающем поведении шведских войск, которые в один прекрасный момент расположились перед стенами Берлина с пушками, нацеленными на королевский дворец, чтобы сконцентрировать внимание осажденного курфюрста. Но важным предрасполагающим фактором стало падение 20 мая 1631 года протестантского города Магдебурга перед имперскими войсками Тилли. За взятием Магдебурга последовали не только разграбление и грабеж, которые обычно сопровождали подобные события, но и резня жителей города, которая надолго закрепилась в памяти немецкой литературы. Позднее Фридрих II описал эту сцену в отрывке классически выверенной риторики:

Все, на что способна свободная воля солдата, когда ничто не сдерживает его ярости; все, что самая свирепая жестокость внушает людям, когда слепая ярость овладевает их чувствами, было совершено имперцами в этом несчастном городе: Войска бежали стаями, с оружием в руках, по улицам и истребляли без разбора стариков, женщин и детей, тех, кто защищался, и тех, кто не предпринимал никаких попыток оказать им сопротивление [...] не было видно ничего, кроме трупов, все еще сгибающихся, сваленных в кучу или распростертых нагишом; крики тех, кому перерезали горло, смешивались с яростными воплями их убийц...8

 

Для современников уничтожение Магдебурга, общины с населением около 20 000 человек и одной из столиц немецкого протестантизма, стало экзистенциальным шоком. По всей Европе распространялись памфлеты, газеты и листки со словесным описанием различных злодеяний.9 Ничто так не могло подорвать престиж императора Габсбургов на протестантских территориях Германии, как известие об этом бесцеремонном истреблении его протестантских подданных. Особенно сильно это отразилось на курфюрсте Бранденбурга, чей дядя, маркграф Кристиан Вильгельм, был епископальным администратором Магдебурга. В июне 1631 года Георг Вильгельм неохотно подписал договор со Швецией, по которому он согласился открыть крепости Шпандау (к северу от Берлина) и Кюстрин (в Ноймарке) для шведских войск и выплачивать шведам ежемесячную контрибуцию в размере 30 000 талеров.10