Ироническая проза ч.1

 Ехали мы так: гости фестиваля расположились на сиденьях в салоне. Галину зажали на самом крайнем сиденьи между каким-то жирным "критиком-патриотом" и задней дверцей "рафика". Оператор Юра расположился, усевшись в проходе на кофр с видеокамерой. Я, как самый молодой и худосочный, всю дорогу стоял, нелепо согнувшись, и постоянно стукаясь головой о не очень-то мягкий потолок салона. Все семьдесят километров от Листвянки до Иркутска.

 И все эти семьдесят километров гости фестиваля вели меж собой высокодуховные разговоры.

 - Когда я уезжала из Москвы, - говорила одна из них (кажется, та самая, прокуренная), - мне все говорили: "Какая ты счастливая! Ты едешь туда, где родился Распутин! Будешь дышать тем же волшебным воздухом, которым дышит Валентин Григорьевич!...".

 - Да! - подхватывала другая, - это, поистине, волшебное место: здесь родились на свет святые Иннокентий Иркутский, Иннокентий Московский и Валентин Григорьевич Распутин!...

 - А вы посмотрите, какая здесь прекрасная погода стоит все эти дни! - влез жирный критик, буквально вжавший в дверцу нашу режиссёршу, - это оттого, что сильнейший эгрегор Байкала сейчас усилен мощным эгрегором Валентина Распутина!... Эгрегор... Распутин... эгрегор...

 Попал ему на язык этот "эгрегор".

 А когда мы приехали в Иркутск и подъезжали к гостинице, сидевшая рядом с водителем прокуренная фанатка Распутина закричала, обернувшись в салон: " - У кого-нибудь есть мелочь, деньги разменять?" - а когда купюру ей разменяли, на выходе бросила какую-то сумму нашему водителю на приборную доску...

 Благодарности за то, что их доставили в Иркутск, мы от московских "духовных культуроносцев" не услышали. Ну, а те слова, которые пробормотал им вслед взбешённый этой подачкой наш водитель, я здесь приводить не стану...

 ...Ладно, с тем, что за публику ежегодно возит в Иркутск на фестиваль духовности и культуры "Сияние России" Валентин Григорьевич, мы разобрались. А теперь я вернусь к тому, с чего начал - к своей "ночи в музее". Просто, это небольшое (или - большое?) отступление я сделал только потому, что тогдашняя наша "музейная ночь" началась, в аккурат, на праздничном концерте в честь закрытия этого высококультурмультурного праздника.

 Я щёлкал фотоаппаратом снимки для своего газетного репортажа - тогда я ещё работал в "АиФке" - когда меня выловил в праздничной толпе мой друг Лёша Шманов:

 - Старичок! Рад тебя видеть!!! Какие у тебя планы на вечер?

 Шманов - он такой: если он спрашивает, какие у вас планы на вечер, это означает только одно - то, что Лёха зовёт вас выпить. А в те годы Шманов ещё не был прозаиком, а был поэтом, и своего сорокалетия, соответственно, не отпраздновал. Говорю об этом только потому, что на одном литературном сайте он так и написал в своей автобиографии: "...до 40 лет писал стихи, выпустил две книжки. Где-то работал, что-то делал... Не помню. Пил много...". То есть, разговор происходил в тот период, когда Шманов занимался первичным сбором сюжетом для тех своих рассказов и повестей, которые принялся на-гора выдавать, едва разменяв сороковник.

 Так вот, он и спрашивает, Шманов этот:

 - Какие планы на вечер?

 - Да никаких, - говорю, - бар в Доме Актёра уже закрылся, в ДомЖуре - тоже. Но, если что, то денег немного есть...

 - Деньги - это хорошо! - говорит Шманов, - они нам утром очень понадобятся! Тут Ячменёв приглашает ехать к нему в музей, гулять всю ночь! Поехали с нами!

 - Иди ты, - говорю, - со своим Ячменёвым, знаешь, куда?... Ещё этого мне не хватало... - и дальше очень кратко и ёмко даю Лёшке понять, почему я категорически против его предложения. Дело в том, что покойный Евгений Саныч Ячменёв был... как бы подилекатнее выразиться? Одним словом, есть такой анекдот: " - Скажите, а почему в таком богатом культурными традициями городе, как Иркутск, до сих пор нет гей-клуба? - А зачем Иркутску гей-клуб? Ведь в Иркутске есть дом-музей декабристов!"... Так вот, Евгений Саныч был бессменным директором этого самого музея. Со всеми вытекающими.

 - Да брось ты! - говорит Шманов, - он же совершенно безобидный! Один раз, правда, приставал ко мне - так я его... того...

 - Чего, - говорю, - "того"?

 - Чего-чего! - отвечает Шманов, - трахнул! Не сильно, правда - слегка по уху трахнул - он и успокоился, не лез больше...

 - Ну, если по уху, - говорю, - тогда поехали. А то, знаешь, не очень-то я люблю подобные компании...

 И мы, взяв машину, отправились в декабрюжий музей. По дороге Евгений Саныч пару раз тормозил водителя возле ночных ларьков, набирал шампанского, коньяка, каких-то конфет, шоколада, постоянно восклицал: " - Господа! Едем к князю Сергею Петровичу!". " - Ага, - зубоскалил я, - и к княгине Евгении Александровне!". Ячменёв на эти намёки не обижался: по всему было видно, что настроение у него - разгульно-весёлое, и ничем его не проймёшь.