Ирония фарта (сборник)

– Знаешь, ты много раз говорил, что не потерпишь в доме критиков. А представь, дочь подрастет, наберется ума-разума, станет приверженкой какого-нибудь ультрамодного течения. И что? Плакали твои натюрморты, – Анастасии такие разговоры определенно нравились, и она сейчас не была намерена так просто сдаться.

– Ну, а может, я одумаюсь и тоже стану каким-нибудь абстракционистом? Знаешь, Репин тоже гуашью выделывал порой такое…

– Не верю, тебя уже не переделать!

– Да ты что! Вот новость! Не знал, – Сергей посадил Натали себе на плечи, она смеялась и тянула руки к потолку.

– Не переделать, мне же не удалось – каким ты был, таким остался, как в той песне поется…

– Каааким ты быыы-ыл, таааки-им остался-яяя, – Сергей начал было тянуть песню, но Анастасия его оборвала.

– Вот-вот, о чем я говорю. Как был ребенком, так и остался.

– А ты о чем-то жалеешь? – голос Сергея стал чуть более серьезным.

– И не подумаю, – засмеялась Анастасия.

– И все же, каким ты видишь будущее нашей дочери? – Сергей снял Натали с плеч и усадил за стол.

– Я думаю, что литература и живопись уже есть в ней, она получила это от нас, у нее этого не отнимешь, согласись.

Сергей одобрительно улыбнулся и закивал головой.

– Пусть она попробует себя в том, что не сложилось как следует ни у тебя, ни у меня. Ты же тоже ходил в музыкальную школу?

– Ой, ну ты вспомнила, не было такого…

– А у нее будет, – Анастасия вдруг на несколько секунд замолчала. – Все, хватит, я устала думать и вообще, идем пить чай, быстро!

Тот воскресный разговор трехлетняя Натали, само собой разумеется, не запомнила. Она даже не поняла, о чем спорят родители. Да и была ли в этом необходимость? Выбирай она сама свой путь – если бы такая возможность вдруг представилась – что-то вряд ли бы изменилось. Может, другими были бы какие-то детали, незначительные подробности, иначе сложились обстоятельства, но в любом случае главным осталось бы одно – музыка.

Родители не ошиблись и в другом. Натали рано начала читать, прекрасно рисовала, и в том, и в другом значительно опережая своих сверстников. Впрочем, многие, практически все ее сверстники в столь нежном возрасте еще не задумывались серьезно о том, чего хотят в жизни. А Натали как-то перескочила эту важную ступень. Она уже с самого раннего детства стала стремиться к тому, что доставляет ей радость, что лучше всего получается. Видя успехи дочери, родители, конечно, удивлялись, но видели в этом определенную закономерность, списывая все на их личные усилия по воспитанию чада. Конечно, в этом им было трудно отказать. Но было в Натали одно важное качество – целеустремленность. Именно оно в любом возрасте, в любом положении и при любых обстоятельствах наделяет жизнь смыслом и не дает его потерять.

Однажды Натали слышала, как родители как обычно о чем-то спорили, и потом на кухне тихонько спросила:

– Мам, а почему папа несчастлив с тобой?

– С чего ты взяла? – Анастасия, как педагог, была непробиваема по отношению к различным странным детским вопросам, но здесь насторожилась.

– Он сам тебе об этом сказал.

– Нет, Натали, он такого не говорил.

– Нет, говорил, мамочка, я все слышала.

– Зато не слышала я…

– Нет, слышала, он говорил это тебе, и ты тоже слышала и ответила что-то ему.

– Что я ответила? – Анастасия пододвинула стул и присела на него.

– Я не помню, но что-то ответила. Отвечай, почему он несчастлив?

– А, всё, я поняла. Папа сказал, что я – его несчастье, – Анастасия пыталась понять, чем эта фраза так задела его дочь.

– Да, скажи, почему, – Натали начала понемногу успокаиваться, наверное, догадываясь по реакции матери, что не все так страшно на самом деле, как звучало в разговоре.

– Понимаешь, дорогая моя, папа имел в виду, что если бы у него не было нас с тобой, то, возможно, он стал бы знаменитым художником.

– Так это же хорошо, правда?

– Что хорошо?

– Быть знаменитым художником.

– Не знаю, дорогая, не знаю…

– Почему не знаешь? Ведь тогда у него было бы много денег, и он бы смог купить себе новый мольберт и новые рамы…

– Глупая ты еще, – Анастасия гладила кончики косичек дочери. – Такая глупая.

– Я не глупая!

– Нет, глупая. Ну, посуди сама. Был бы у папы новый мольберт. И денег бы было много-много. И что? У него бы не было нас с тобой. Никто бы не готовил его любимые голубцы, не проливал бы краски на ковер, не мешал бы работать по выходным…

– …А он сам всегда начинает меня щекотать, я пугаюсь и случайно проливаю краски.

В дверях послышались шаги. В кухню вошел Сергей, подошел к плите и потянулся к чайнику.

– Ну что, мои принцессы, бегите смотреть!

Натали особенно любила моменты, когда папа заканчивал очередную работу, картину или просто небольшой рисунок. Перед этим проходили томительные часы ожидания, когда он наносил последние штрихи, мысленно оценивая, получилось ли то, что он задумывал, или требуется снова и снова доводить полотно до совершенства. Наконец, когда все Сергея устраивало, он говорил: «Прошу на вернисаж».

Натали бежала наверх, в мастерскую, иногда опрокидывая на своем пути этюдники или даже стулья, чтобы своими глазами увидеть то, что сотворил ее папа.