Иррациональный парадокс Просвещения. Англосаксонский цугцванг

Из «забытого» кризиса происходят многие характерные признаки «сверхновой» эпохи. Среди них – последствия так называемого экзистенциального переворота. Трансформация внутреннего мира личности привела к тому, что человек получил беспрецедентное право самому себе устанавливать свою природу. Это утверждение квинтэссенции духовной свободы было провозглашено еще в середине XX века, но осталось положением, не получившим дальнейшего развития. Научным сообществом, опять же «по умолчанию», принимается его правомерность в отношении современной личности. Но размытость понятия «духовной свободы» остается одним из главных проблемных узлов и в аспекте смыслового самоопределения как такового, и в контексте задач его научно-теоретического изучения.

Факт обретения духовной свободы означает очередной шаг, совершенный человечеством в своем «взрослении». В «забытом» кризисе сложилась черта взрослости, происходящая от духовной свободы, – претензия на самостоятельность мировоззрения. Утверждать, что человек справился с такой задачей, значит сознательно искажать действительность. Но то, что ее решение составляет одну из глобальных проблем «сверхновой» эпохи, исследование которой является одной из важнейших задач знания, – несомненно.

Проблема идентичности личности – это в первую очередь проблема нравственно-смыслового самоопределения человека. Значимость философского направления в познании данной сферы бытия самоочевидна. Обнаруживаемые внутри нее вопросы в обозримой перспективе обречены на то, чтобы оставаться неразрешенными, и потому отличаются потенциально неограниченной научной остротой.

Современное человечество пытается решить свой исторически обусловленный объем геополитических задач, экологических целей самосохранения и преумножения уровня материального потребления. Нынешний комплекс прагматических вопросов беспрецедентен по отношению к любым предшествующим эпохам. Практические и теоретические усилия во все большей мере уходят на управление глобальной финансово-экономической системой. В ситуации ее последнего кризиса установилась тотальная сосредоточенность на выработке верных способов реакции на него. Поиск решения насущных проблем по сохранению качества жизни стал интегрирующим началом для дискурсов разных дисциплин. Но предположение, что кроме этого нет ничего более существенного в спектре вызовов, на которые должна ответить современная личность, опять же существует «по умолчанию».

Поглощенность финансовым кризисом с легкостью становится фактором, отвлекающим от широчайшего спектра нравственных коллизий духовной свободы, что является еще одной игнорируемой аналогией с началом прошлого столетия. Тогда «забота о повседневности» была таким же средством не думать о болезненных проблемах духа, как и сейчас. Но теперь, как и прежде, философия, социология, психология, педагогика заявляют о гуманитарном кризисе целого ряда социальных институтов. Данная проблематика прослеживаются в темах национальной, классовой, групповой, гендерной, личностной и т. п. идентичностей. Тем самым прямо или косвенно ставится проблема кризиса идентичности. Постановку вопроса о кризисе идентичности должно взаимообусловить с истоком происхождения: неопределенностью в непреложном аспекте современности – духовной свободы личности, корни которой восходят к кризису культуры.

«Кризис культуры» делает очевидным присутствие в культуре специальной инстанции, «хранительницы» определенного набора ценностей, без которых существование природы и культуры невозможно. Тайна незыблемости этих ценностей – загадка даже для одного из самых оригинальных умов в истории этики, И. Канта, который ставил в один ряд «звездное небо» и нравственный закон. Традиционно немецкого философа обвиняют в формализме, и это считается своего рода «хорошим тоном». На наш взгляд, стремление доказать, что его теория неверна, равносильно попыткам опровергнуть законы И. Ньютона. Здесь уместны слова И. Гете: «Гений делает то, что должен, талантливый человек – что может, а остальные – как все». Канту было известно, что каждое поколение людей пытается проверить на собственном опыте, опровергнуть и снова «открыть» аксиому: этическое (в том числе различение морали и нравственности) – фундаментальное основание культуры, резервуар ее энергетики, как принято говорить. Возможно, именно таким образом и бытийствует в культуре закон ее сохранения по аналогии с физическим законом сохранения энергии. Этическое можно сравнить с потенциалом культуры – с тем, что стремится «выровняться» самостоятельно по всему ее пространству.