Исаак из Стеллы: Послание о душе

Итак, у тела есть и природные, и акцидентальные свойства, но ни одно из них не есть само тело. У Бога же ни природных, ни акцидентальных свойств, ни акциденций, но всё, что ни есть у Бога, целокупно, исключительно и вечно есть единый Бог. Душа же имеет природные свойства, которые не могут быть иным чем, как сама душа, и акцидентальные, которые не могут быть ничем, кроме как чем-то отличным от души. Но если следует полагать, что у Бога также есть некие природные свойства, ибо Отец имеет природного Сына, а Тот — природного Отца, и оба имеют нечто природное, один — отцовство, другой — сыновство, Бог, однако, вообще отличается от них обоих, то есть от тела и души, тем, что не имеет никаких акцидентальных свойств; от тела же — тем, что Он — одно с Его природными свойствами, а от души — тем, что Он — одно со всем своим, за исключением того, что говорится о каждом лице по отношению к другому{20}. Душа же никоим образом не есть одно со всем своим, отличаясь от своего акцидентального не только по отношению или по свойству, но скорее по противоположности сущности.

5. Так как душа помещена посредине, она должна быть в некоем согласии с обоими, с высшим в своей высшей части и с низшим в своей низшей. Ведь душа, как сказано, сообразно своим свойствам имеет низ, середину и верх, хотя по сущности всё это едино. Ибо вся сущность души полно и совершенно заключается в этих трех, именно в разумности, вожделении и гневливости{21}.

Поэтому пророк, желая показать, что Христос будет обладать человеческой душой в полноте и совершенстве, говорит: Да научится отвергать худое и избирать доброе (Ис. 7:15). Перед этим он молвил об истинности Его тела: Масло и мед будет есть, как бы говоря, что Он подлинно испытает во плоти труд (ведь масло сбивается из молока частыми ударами, с большим трудом и утомлением) и покой (ведь мед сам по себе сладок), пока на опыте не научится благодаря разумности избирать доброе, то есть мед, посредством вожделения и отвергать худое, то есть масло, посредством гневливости. Поэтому и нас, коих Он научает о Себе Самом Своим примером, дабы, следуя Ему, мы достигали Его, Он питает частыми скорбями и умягчает некоторыми утешениями, пока из горечей, которые мы претерпеваем, не научимся избегать горчайшее, а из сладостей, кои предвкушаем, — вожделеть сладчайшее. Итак, посредством разумности душа по природе способна просвещаться к тому, чтобы что-либо познавать ниже себя, в себе или подле себя, а посредством вожделения и гневливости — побуждаться (affici) что-либо желать или избегать, любить или ненавидеть. Таким образом, от разумности берет начало всякая мысль (sensus) в душе; от двух других — всякий аффект. Мы различаем четыре аффекта, поскольку предмету нашей любви мы радуемся в настоящем или надеемся на него в будущем, а из-за предмета ненависти уже скорбим или боимся, что придется скорбеть: таким образом от вожделения происходят радость и надежда, от гневливости — скорбь и страх{22}. Эти четыре аффекта души — как бы некие элементы и общая материя всех пороков и добродетелей. Ведь от аффекта каждое дело получает свое имя. И так как добродетель есть расположение (habitus) хорошо устроенного духа, аффекты духа следует устраивать, улаживать и упорядочивать начальствующим рассудком для того, что они должны и как должны, дабы они могли развиться в добродетели{23}, иначе легко спадут в пороки.

6. Итак, когда любовь и ненависть устроены благоразумно, сдержанно, мужественно и справедливо, они вырастают в добродетели — благоразумие, умеренность, мужество и справедливость — именуемые как бы корнями или осями всех вообще добродетелей. По слову блаженного Августина, «то, что добродетель называется четвероякой, происходит из разнообразия в аффекте любви, так что умеренность есть любовь, ради Бога блюдущая себя целостной и непорочной, мужество — любовь, благодаря Богу всё легко совершающая, справедливость — любовь, только Богу служащая и поэтому хорошо управляющая всем, что ей подвластно, благоразумие — любовь, хорошо различающая то, что служит нам к Богу, и то, что от Него удерживает»{24}. Подобным образом, как сказано, от вожделения и гневливости происходит всякое движение духа, коим он побуждается (afficitur) избирать или отвергать, любить или ненавидеть что-либо выше себя или ниже себя, в себе или подле себя. От вожделения — предрасположение, возбуждение, услаждение, любовь, от гневливости же происходит ревность, гнев, негодование, ненависть. Если все они устроены в душе хорошо, подобающим образом и в полной мере, душа через ненависть к миру и к себе продвигается до любви к ближнему и Богу, до презрения к временному и низшему, до вожделения вечного и высшего. Но этих замечаний, скорее затронувших аффект, чем сказавших о нем, достаточно.