Исай

– Добрый вечер, милые дамы! – улыбнулся я, не выпуская ладонь Белки из своей. Просто не мог разжать пальцы, даже за рулем сидел вот так, управляясь одной рукой. – Феликс Исаев.

Старушки разом побледнели, схватились за сердце, синхронно присели на табуретки у стены.

– А ты все «умер, умер»! – всплеснула руками бабушка с копной седых кудрей на голове. – Или это другой? Мало ли Феликсов в городе!

– Я тот самый! – заявил я, прижимая Белку к себе. – Приехал за своими девочками.

– Быстрый какой! А раньше что, электрички не ходили? – поинтересовалась вторая бабуля.

– Раньше я не очень ходил, – признался я.

Я прекрасно понимал этих воинственных бабок. И был им благодарен. С такой обороной никакие Судаковы не страшны. Один минус – придется и мне доказывать, что достоин Белки и Верочки.

– А ну-ка, Сеня, сходи к Верочке! Только-только уснула. Утомилась маленькая. А мы пока на стол накроем, да, Феликс Исаев? – решительно заявила одна из бабулек. – Пойдем, Макаровна! Чего в дверях гостя держать?

– Бабулечки, ну что вы, в самом деле?! – попыталась заступиться за меня Сеня, а я ласково поцеловал ее в уголок губ, подмигнул.

– Беги, Белочка, все в порядке, – заверил я любимую и, не стесняясь любопытных и проницательных глаз старушек, поцеловал хрупкую ладошку прежде, чем выпустить ее из своих рук.

– Глянь, какой обходительный, – громким шепотом поделилась баба Марта с бабой Глашей. Постарался скрыть смех, больно уж серьезно были настроены бабули.

* * *

– И где вы пропадали, молодой человек? – бабки синхронно сверлили меня взглядами, предварительно усадив на стул в центре кухни. Не хватало яркой лампы и стальных «браслетов» на запястья. А так – стопроцентное сходство с «ментами».

– Сначала в больнице, потом в реабилитационном центре, потом у брата. А как встал на ноги, перебрался сюда. Дело свое открыл. Недвижимостью обзавелся, – отвечал я в общих чертах.

– А в центре чего делал? Неужто, наркоман? Мы Сеню к наркоману не отдадим! А Верочку тем более! – скрестила руки та, что с кудрями. Нужно бы у Белки спросить, кто из них кто, чтобы не путать.

– Нет, после аварии лечился, – пояснил я. – Справку могу предоставить, и выписку из больничной карты.

– Ты не думай, мы тебе Сеню с Верочкой не отдадим! Настрадалась девочка от горя, намучилась! – тихо прошептала кудрявая старушка.

Я понимал их, черт, хорошо понимал. Но свое не отдам!

– Послушайте, я вам благодарен, честно, – осторожно начал я. – Но Арсения – не просто любовь всей моей жизни. Я только благодаря ей и выкарабкался. Учился ходить заново только ради нее, потому что знал: ждет.

– Не ждала она, – всхлипнула вторая старушка, которая изначально казалась более бойкой. – «Добрые» люди сказали ей, что ты умер.

– Она сама будто умерла, и только Верочка ее держала, – причитала Макаровна.

Криво усмехнулся. И сам это понимал. Видел, как сильно изменилась моя Белка. Похудела, осунулась, круги под глазами. Решил, что нужно ее в отпуск свозить, поправить здоровье. И Верочку свозить. Всех вместе. И бабок этих буйных.

До одури хотелось помчаться в другую комнату и взглянуть на дочь. Просто посмотреть на нее.

– С добрыми людьми я разберусь, – отрывисто бросил я, сжимая руки в кулаки до хруста. Я даже мысли не допускал, что все виновные не будут наказаны. Будут. Это Белка всем все прощает, а я не могу и не стану.

* * *

Все события, происходящие вокруг меня, казались мне нереальными. Я все еще боялась допускать мысль, что это не сон. Но Феликс был здесь, рядом со мной, и воздух вокруг меня, кажется, пропитался его запахом, его силой и уверенностью.

Мой Исай вырос из взрослого мальчишки в красивого и серьезного мужчину. Я не верила, что мы ровесники. Он словно был старше меня, мудрее, опытнее. А я чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой. И не потому, что он был выше меня на две головы и тяжелее на сотню килограмм. Нет. Он был Мужчиной.

Бабушки пытали его вопросами. А я тихонько подошла к детской кроватке. Думала, Верочка сопит, обнимая своего любимого плюшевого медведя. Но нет, дочка не спала, а тихонько сидела в кроватке, глядя на мир своими чудесными глазками.

Я тихо и счастливо рассмеялась. Я дико хотела показать дочь Исаю. Отчаянно хотела, чтобы он увидел ее.

Подхватив малышку, прижала к себе. Дочка тут же залепетала обо всем на свете и обхватила меня за шею.

– А давай я тебе покажу папу? – ворковала я.

Верочка потянула ручки к тумбочке, на которой лежал мой школьный альбом. Я часто показывала дочке наши с Феликсом фотографии. И она даже научилась показывать на них маму и папу.

Я поняла, что улыбаюсь сквозь слезы. Прошла по длинному коридору и замерла на пороге кухни.

Видела, как широкая спина Феликса напряглась, и любимый обернулся.

Его взгляд застыл на кукольном личике нашей малышки. Жадный, полный обожания взгляд, от которого хотелось смеяться в полный голос и плакать навзрыд.

– Па-па-па! – постановила Верочка, ткнула пальцем в Феликса и крепче обняла медведя.

Исай молчал, он не двигался, не встал на ноги, не шагнул к нам. Так и сидел, глядя на меня и на Верочку в моих руках.