Исчезая с рассветом

Ситуацию усугубляло то, что Тракту зачастую не было альтернатив. Он соединял восточную и западную части империи по кратчайшему маршруту, вдали от океанского побережья и время от времени пересекая лишь мелководные речушки, совсем не пригодные для судоходства. Путь к полноводным рекам и более безопасному пути нередко был дольше, а капитаны, зная о трудностях своих потенциальных пассажиров, не мелочились с расценками.

Потому купцы, желавшие доставить свой груз без промедлений и лишней волокиты, или же просто не располагавшие достаточными для водного путешествия средствами, готовы были рисковать.

Антидот тоже был недешевым удовольствием, и далеко не все караваны отправлялись в путь, имея в своей поклаже достаточное количество доз.

Днем змей боялись меньше – нужно было лишь держаться подальше от края дороги и внимательно смотреть себе под ноги. Останавливаясь на ночлег, путешественники выкашивали траву на обочине или же находили давно устоявшиеся места для стоянок, коих вдоль Тракта образовалось множество. После, они окружали себя сухими ветками, привезенными с собой или собранными в рощицах по пути, и разжигали в поле полукружие защитных костров. Как правило, подобных мер предосторожности хватало для того, чтобы чувствовать себя в хрупкой безопасности, но в каждом третьем караване все равно находились сумасбродные, нерадивые или просто невезучие люди, жизнь которых рано или поздно оказывалась в распоряжении противоядия из горного подснежника.

Караван Барда ничем не отличался от себе подобных. Насколько было известно музыканту, у всех его спутников имелась своя доза антидота – перед отправлением каждый позаботился о том, чтобы приобрести у местных знахарей хотя бы один мешочек драгоценного порошка.

Первые три дня недельного путешествия не ознаменовались происшествиями. Настороженная обыденность хождения по тракту давала о себе знать – люди со временем уставали вслушиваться в каждый шорох, разговоры становились все оживленнее, и рутина вступала в свои права.

Бард стремительно умудрился стать своим среди путешественников, ни с кем особенно не сближаясь и узнавая о других несравненно больше, чем рассказывал о себе.

– Скажи-ка мне, Ханси, – спрашивал Бард у капитана наемников на дневном привале в первый день их странствия. – Так кто же наша таинственная спутница, что не показывается из своего вагончика с самого отъезда?

– Вы менестрели ни одной юбки не пропускаете, – отмахнулся тот, кого звали Ханси, смугловатый и немного грузный мужчина среднего возраста и неясного происхождения. – Я здесь не дольше твоего, Бард. Откуда мне знать, что это за важная особа?

– Видимо, дама действительно не из простых, – Бард кивнул в сторону угрюмого вида сухонького мужчины преклонных лет, сновавшего между вагонами с брезгливо-возмущенной физиономией. – Чванливости ее слуги хватит и на тысячу королей.

Ханси скривился.

– У хороших господ таких слуг не бывает, уж поверь старому воину.

– Необщительный? – понимающе покивал Бард.

– Необщительный? – оскалился Ханси. – Да он ведет себя так, как будто его госпожа – наместница всех богов на земле, а сам он – как минимум ее правая рука. Хочешь, чтобы путешествие прошло гладко – уважай караван. А этот сушеный стручок как будто бы первый раз в жизни вышел на улицу из своих золотых чертогов и теперь морщит от всего носик. Госпожа и вовсе, бьюсь об заклад, не вынесла смрада открытого поля и теперь приходит в себя в благоуханной тишине своей кабинки.

Бард покачал головой.

– Каждый аристократ в караване приравнивается к вагону мертвого груза.

– А ты сам-то кто, менестрель? – прищурился Ханси. – Сдается мне, ты слишком учен для простолюдина. Да и изъясняешься как-то мудрено порой. Когда забываешься, – добавил наемник с двусмысленной улыбкой.

– Я много странствовал, – Бард развел руки в стороны. – Нахватался всего здесь и там.

Охранник лишь еще пуще нахмурил густые черные брови.

– Ханси, – вздохнул Бард, поняв, что не переубедит оппонента. – У меня ведь тоже есть некоторые сомнения в простоте твоего происхождения. Ты одет опрятней других, у тебя ухоженная борода самого что ни на есть настоящего городского франта, и еще ты несколько раз произвел довольно-таки… цветастые фразы, знаешь ли.

– А я много путешествовал, – засмеялся наемник. – Нахватался всего, здесь и там.

– Весьма остроумно, – оскалился Бард.

– Прости, не мог упустить такую возможность, – успокоился Ханси. – Мне, в отличие от тебя, скрывать нечего. Да, мой батюшка служил камердинером при бароне Лакруа и готовил меня к военной службе. Годков этак в тринадцать жизнь моя мне смертельно наскучила, и я бежал из отчего дома. Вот и все.

– Необычная история, – прокомментировал Брад.

– Самая что ни на есть обыденная, – отмахнулся Ханси. – Добрая треть нашей команды имеет схожую биографию. Твоя исповедь вызывала бы куда больший ажиотаж.

– Едва ли, – сухо возразил Бард.