Исчезающая ведьма (ЛП)

— Если впредь вздумаешь кого-то допрашивать, сначала убедись, что он обезоружен, идиот, — рявкнул Роберт. — Теперь разоружи мальчишку.

Мартин мрачно смотрел на Эдварда, потирая ушибленное запястье.

— Тот, кто меня оговорил, лишь пытается замести следы. Я потерял пару грузов, но что я мог сделать, если флорентийцы намеренно протаранили мою лодку и выхватили тюк? Это они — воры! Мастер Ян был хорошим управляющим, он знал, что во всём виноваты флорентийцы. За это они и бросили его в Брейдфорд — поняли, что он их раскусил.

Роберт ухмыльнулся.

— Ссора моего сына с флорентийцами произошла из-за крупной денежной кражи с последующей конфискацией товаров на складах. Не думаю, что они стали бы волноваться из-за нескольких бочек и пары тюков, украв на тысячи.

— Чтобы досадить кому-то, все средства хороши. Сосед выпустил своих свиней на мои овощные грядки, уверяя, что якобы я украл у него молоток. А в следующий раз он…

— Но, как я понял, — перебил его Эдвард, — кражи начались задолго до того, как Ян поссорился с флорентийцами. Разве не так, папа?

Роберт, даже будучи не в духе, был вынужден с ним согласиться.

— Вернёмся к твоей сделке с Фальком, в контексте сказанного тобой, — торжествующе произнёс Эдвард. — Это не ты, случаем, проломил ему башку? Награбленное не поделили, да? Он забирал себе львиную долю, и тебе показалось мало?

Сын Мартина наконец-то поймал нить разговора. Он шагнул вперёд, сжимая кулаки.

— Кого это вы называете вором? Мой отец — не речная крыса. Он вам ясно сказал, что тюки у него спёрли, вот и всё.

Несмотря на увесистый кулак, маячивший у него перед носом, Эдвард и бровью не повёл.

— Хочешь сказать, что амбал вроде тебя, не говоря уже о твоём отце, молча стоял бы в сторонке и смотрел, как кто-то тырит груз с его лодки, и не оказал сопротивления?

Парень открыл было рот, но отец оттащил его назад, схватив за плечо.

— Они работают по следующей схеме: провоцируют на столкновение с другой лодкой, а пока пытаешься разойтись, тащат за спиной всё, что плохо лежит. Пока ты занят этой неразберихой, они уже успевают отплыть достаточно далеко. А ты всё ещё пытаешься найти зазор между лодками, чтобы погрузить в воду шест и оттолкнуться. Иногда они работают парами. Зажимают тебя между двух лодок, и пока пытаешься расцепиться с одной лодкой, другая успевает уплыть вниз по реке с украденным товаром на борту.

— Значит, это всё — дело рук коварных флорентийцев, да? — спросил Эдвард с надменным сарказмом.

— Их и ещё кое-кого, — мрачно ответил Мартин.

— И кто же эти кое-кто?

— Откуда мне знать? Я не пью с речными крысами. — Он бросил гневный угрожающий взгляд в сторону сына, который, казалось, был уже готов броситься в драку. — Могу я знать, кто меня оговорил?

— Это не твоя забота, — ответил Эдвард.

— Я имею право знать. Закон говорит, что, если кто-то против тебя свидетельствует, тебе должны сообщить их имена.

— Только в том случае, если они будут свидетельствовать в суде, — возразил Эдвард.

Роберт хитро прищурился. Он был уверен, что Мартин и его сынуля без стеснения стащат шкуру с собаки, стоит ей повернуться к ним спиной. Но верить и доказывать — разные вещи, и он не собирался арестовывать этих мужчин на основании одних лишь подозрений Эдварда, чтобы потом не выглядеть дураком, когда суд снимет с них все обвинения.

Внезапно лицо Мартина прояснилось.

— Вы сказали, что это была жена одного из ваших арендаторов. Эта тупая кобыла Нони что ли? Она меня всю жизнь люто ненавидела. И от её муженька Гюнтера мне не было никакого спасу, с тех пор как мой сын бросил его глупого отпрыска в Брейдфорд за то, что он напал на меня ни с того, ни с сего. У этого паренька такой же подлый нрав, как и у его папаши. Если бы не мой парень, этот засранец столкнул бы меня с причала, и я раскроил бы себе башку об лодку. Гюнтер и его жёнушка нас в чём угодно обвинят, лишь бы отомстить. Он всегда мне завидовал, потому что нам с сыном перепадало больше заказов. Но я могу порассказать о нём такое, что несколько тюков шерсти покажутся безделицей.

— И что же ты хочешь рассказать? — спросил Роберт.

Мартин покосился вниз, на людей судебного пристава, что потягивали эль из кожаных кубков, развалившись на тюках и бочонках и смеясь над очередным анекдотом сторожа.

— Мои слова дорого стоят. Кое-какие люди бродят по постоялым дворам и предлагают за подобные сведения сумму, равную моему месячному заработку, а то и больше.

— И у тебя ещё хватает наглости вымогать у меня деньги, когда тебя обвиняют в краже? — взревел Роберт. — Уж я постараюсь, чтобы тебя бросили в тюрьму сей же час!

Мужчины внизу, заслышав крик, вскочили на ноги, как по тревоге.

Мартина встревожил их вид. Он поднял руки, словно сама идея требовать денег его ужасала.

— Мастер Роберт, я всего лишь хотел сказать, что хочу сообщить важные сведения. Говорят, что вы из королевской комиссии, и мой долг доложить вам всё, что я знаю.