Исчезла любимая

— Если вы не возражаете, немного позже. Я отправлюсь туда на собственной машине, но в настоящее время бары мертвы. В это время после полудня там можно найти только тех, кто забежал по дороге залить последнюю рюмочку за галстук, прежде чем направиться домой. А что если мы направимся в центральное отделение полиции и немного потормошим фликов? Как вы думаете, это к чему-нибудь приведет?

— Сомневаюсь. На мой взгляд, они делают все, что в их силах.

— Они обещали известить вас при получении новостей?

— Да, они немедленно сообщат мне.

— В таком случае, я вам скажу, что нам нужно делать, — проговорила Чирли, одергивая юбку на коленях. — Отправимся к ним и подождем до девяти часов. До этого времени бесполезно что-либо предпринимать в барах и кабаре. Если до этого часа флики ничего не найдут, вы сводите меня в несколько коробок, где я смогу закинуть удочку.

Предложение стоило принять. Карсону не хотелось оставаться одному, в особенности в своем доме, где все напоминало ему о Шеннон. Во время поездки по дороге вдоль побережья по направлению к Редондо он спрашивал себя, сколько же времени человек может находиться без сна и еды, и удивился, что не ощущает ни голода, ни усталости после всех передряг. Ничто не имело сейчас значения, кроме Шеннон.

Положив руку на руку Карсона, Чирли поинтересовалась:

— А где вы с ней встретились, Джеймс?

— С Шеннон?

— Да.

— На пляже.

— В Редондо?

— Да. Я живу в двух кварталах от океана.

— Там, должно быть, прекрасно летом?

— Да.

— Что она делала?

— Сидела на песке. Вот так и произошло наше знакомство. После того как я несколько раз увидел ее на пляже, я заметил, что она никогда не залезала в воду, и спросил ее об этом. Она ответила, что не любит плавать и что приходит сюда исключительно для того, чтобы погреться на солнышке. Я сказал ей, что такие продолжительные солнечные ванны без купания могут быть вредны. Вот таким образом мы и познакомились.

Чирли покачала головой и проронила:

— Не то… Я хотела знать, чем она зарабатывала себе на пропитание?

— О, она продавала энциклопедии для детей.

— Она ходила от двери к двери?

— Нет. Предприятие, для которого она работала, выпускало проспекты и заранее обзаводилось клиентурой. Шеннон говорила, что работа ей нравится. Это было не то, чтобы каждый день приходить ровно в восемь на службу. Ее не ограничивали временем. Я был уверен, что у нее все шло хорошо. Разыскивая ваш адрес, я обнаружил выписку с ее банковского счета: у нее более восьмисот долларов на текущем счету. И во время нашего знакомства у нее была хорошенькая маленькая квартирка.

— У нее «была»?

— Да, она покинула ее, когда мы поженились.

— Да, конечно. Вы знаете, я очень рада, что малышка преуспевала. Видите ли, вот уже больше двух лет, как мы потеряли друг друга из виду, и я даже не знала, находится ли она все еще в Лос-Анджелесе. Вплоть до вечера, когда три недели тому назад она позвонила мне и сообщила, что выходит замуж за некоего Джеймса Карсона, который занимается нефтью. Она попросила меня быть подружкой на свадьбе. Но в последний раз, когда мы виделись, у нас случилась отчаянная ссора, и я не забыла те упреки, которыми она меня осыпала, хотя, без сомнения, она была права. Ну, я ей ответила, что… что она может обратиться в другое место, и повесила трубку. И я немедленно пожалела об этом, но не знала, куда ей звонить… — Чирли заплакала. — Вот поэтому я стала пить. А потом получила от нее эту милую открытку, и на меня нашло еще больше, и я стала пить еще сильнее. А теперь, возможно, я не увижу ее больше, мою малышку!

— Замолчите! — резко оборвал ее Карсон.

— Больше не буду, — пообещала Чирли, прикладывая к глазам платок. — Я буду повторять себе, что все образуется.

— Это то, что стараюсь делать я.

— Разрешите взять у вас носовой платок.

— Пожалуйста.

Она уже собралась положить платок в свою сумочку, когда обнаружила, что все еще держит в руке конверт, который отдал ей бармен. Чирли хотела спрятать его, но передумала и вскрыла.

— Восемьдесят… девяносто… сто… сто десять… О, вонючие шакалы! — заорала она.

— Что случилось?

— Мне опять не повезло. Они обсчитали меня на сорок долларов. Правда, я разбила зеркало, когда выступала в последний раз, но зеркало никогда не стоило таких денег. Вы мне не верите? Правда, оно было большое…

— Как это вы умудрились его разбить?

Чирли положила платок и сумочку на сиденье и ответила:

— Я выполняла спецномер. Вы знаете его? Тот, который я танцую не на сцене, нагишом, а на стойке бара. Я вертелась там вовсю, когда один моряк, совершенно пьяный, протянул руку, чтобы пошлепать меня по мягким местам. Это меня так разозлило, что я хотела ударить его ногой по голове, но удар пришелся по бутылке, которую он держал в руке. Она пролетела через весь зал и разбилась о зеркало, висевшее на стене. — Чирли с удовлетворением заметила: — Я бы хотела, чтобы вы видели морду этого моряка, когда он понял, что вместо бутылки я могла размозжить его череп! Вот это, вероятно, и обошлось мне в сорок долларов.