Исчезнование Элис Тил

Дневник Элис Тил

Хлоя и Кирсти. Кирсти и Хлоя. Что мне с ними делать? Одной вечно что-то нужно. Другая… Мне даже ни к чему это писать. Кирсти и я – мы обе знаем маленькую тайну Кирсти, а некоторые тайны должны оставаться тайнами, пока не придет пора раскрыть их. Так что из уважения к Кирсти я держу язык за зубами, как и должна.

А тут еще Хлоя. Вы обязаны ее любить. Нет, в самом деле обязаны. Иначе она даст вам знать об этом. Если вы не сострадаете и не сочувствуете ей, не ставите на первое место ее благополучие, не звоните ей, не обнимаете, не заходите за ней, не возвышаете ее, не уговариваете спуститься с того опасного уступа, на котором она метафорически стоит, то горе вам.

О боже, я знаю, что кажусь полной сукой даже себе, и я действительно люблю ее, правда люблю, но это так чертовски утомительно. Да, жизнь у нее дерьмовая – еще бы, с такими родителями и учитывая, что почти все мальчики ее игнорируют, подобное может вынести мозг кому угодно, так что мои о-о-очень сложные любовные отношения должны на ее фоне казаться романтическим приключением, но нет, это неправда. Так это выглядит только на первый взгляд, когда сам не живешь такой жизнью. И все, кстати, относительно. Когда-нибудь она кого-то найдет, найдет обязательно, она милая, по крайней мере почти все время, и с ней весело. Она хорошенькая, когда улыбается, чего почти никогда не бывает, но если только сделать небольшое усилие… Все эти бесконечные приободряющие разговоры, которых я не выношу. У меня просто больше сил нет. Думаешь, Хлоя, что только у тебя проблемы, но я здесь, чтобы заверить: никаких проблему тебя нет, во всяком случае пока. По сравнению с моими проблемами или некоторых других людей. Как бы я хотела сказать тебе это в лицо, чтобы ты окончательно не потеряла свое.

Я знаю, что депрессия – это серьезно, и не имею права просто сказать: соберись, женщина. Но СОБЕРИСЬ ЖЕ, ЖЕНЩИНА!

Уф! Наконец-то я это сказала! Записи в дневнике – лучшая терапия. Все равно что кричать по ветру. Никто тебя не слышит, но сразу становится легче.

17

Когда Бэт вернулась в мэрию, оказалось, что Фергюсона и Роджерса след простыл. Но Блэк сидел на телефоне и обращался к кому-то «сэр», поэтому Бэт предположила, что он беседует с детективом Эверли. Лицо Блэка было мрачным, так что Бэт не стала возле него задерживаться и подошла к столу. Повесила сумку и жакет на стул и только сейчас заметила большой запечатанный конверт из коричневой оберточной бумаги. На нем красовалась надпись печатными буквами: «ДЕТЕКТИВУ-СЕРЖАНТУ ЛУКАСУ БЛЭКУ». Значит, определить, чей это почерк, невозможно. Кто-то либо положил сюда конверт, когда Блэк говорил по телефону, либо тот просто его не заметил, когда вошел в комнату.

Бэт подняла конверт, как раз когда Блэк застонал и бросил трубку. Судя по лицу, он был жутко раздражен. Но на ее вопросительный взгляд он хотя бы соизволил ответить:

– Эверли. Я хотел поехать в школу, чтобы поговорить с директором и преподавателями Элис, но он велел мне придержать коней.

– Почему?