Исчезновение

Френсис работала на станции в утреннюю смену, так как не могла придумать уважительную причину для отсутствия. Все, кто не пострадал и не потерял крышу над головой, должны были вести себя так, будто ничего особенного не произошло. После ночного кошмара она больше не сомкнула глаз. Общая усталость отягощалась беспокойством из-за отсутствия времени для поисков Дэви. Френсис представляла себе, как он блуждает неизвестно где, совершенно потерянный, после припадка. Или еще хуже туго – похищенный неведомым незнакомцем. От этих мыслей у нее в горле вставал ком и кружилась голова. Она работала как автомат, в каком-то рассеянном молчании. Женской униформы для грузчиков не было, и Френсис одевалась в мужскую, исключив куртку, – только брюки, рубашка, галстук и фуражка, все черное, кроме рубашки. Такое одеяние скорее подходило к церемонии погребения. Так как Френсис была замужем, по законам военного времени она имела право сидеть дома, в отличие от одиноких женщин, но с тех пор как она ушла от Джо и уехала с его фермы, Френсис стала работать, чтобы платить родителям за свое проживание; и кроме того, ей понравилась идея заниматься сугубо мужским делом, просто чтобы доказать, что и женщины могут справляться с ним. Она была единственной женщиной-грузчиком. В первую же неделю сослуживцы решили разыграть ее: сказали, что у них сломалась лебедка, и попросили сходить в механический цех и взять утяжелитель, чтобы исправить механизм. Последовала длинная пауза. Френсис сомневалась: то ли дать им посмеяться над собой, пусть почувствуют превосходство над ней, то ли намекнуть, что раскусила их, и обратить все в шутку. В конце концов она объяснила им, правда жестче, чем намеревалась, что и сама, как говорится, не вчера родилась, и выставила выдумщиков дураками, что еще больше отдалило ее от коллектива и, судя по всему, безвозвратно. Обычно она сидела в сторонке от остальных, когда бригада отдыхала между прибытием поездов, зимой дальше всех от печки, а летом – от прохладного окна, зато заварка чая стала ее постоянной обязанностью. Но несмотря на все это, работа ей нравилась. Нравилось наблюдать за людьми, прибывающими и отъезжающими на поездах, нравилась бесконечная череда разнообразных лиц и нарядов. Иногда она представляла себя на месте этих людей, проживая множество разных жизней вместо одной своей.

После полудня, вопреки прежним неудачам, Френсис отправилась на поезде в Бристоль и посетила там государственную клинику, но неопознанных детей там не было. Вернувшись в Бат, девушка зашла в госпиталь, и снова безрезультатно. Силы покинули ее, и некоторое время она просто сидела в холле, глядя в одну точку. Ее тело, казалось, стало таким же тяжелым и невосприимчивым, как мокрый песок. Краешком глаз Френсис заметила, что неподалеку от нее, справа, так же неподвижно сидит человек. И было такое чувство, что он наблюдает за ней. Ей даже показалось, что она видела расплывчато-бледные очертания его лица, обращенного в ее сторону, но не смогла себя заставить повернуться и посмотреть на него. Медсестра принесла ей чашку сладкого чая, и это помогло. Френсис поняла, что готова встать. Она бросила взгляд направо, но незнакомец исчез. Рядом с ней больше никого не было, но по спине у нее почему-то пробежал холодок.

Френсис собиралась отправиться в «Вудлэндс», забрать там составленные ею описания Дэви и разнести их по тем местам, где она еще не была и где могли что-то знать о Дэви, но воспоминая о ночном кошмаре заставили ее задержаться. Френсис вернулась в госпиталь и подошла к кровати Перси Клифтона и пристально вгляделась в него, пытаясь разобраться, почему он появился в ее сне, притом что она даже не уверена, видела ли его когда-либо прежде. Он все еще был без сознания, и Френсис с облегчением подумала, что в ином случае она вряд ли отважилась бы подойти к нему. И теперь, глядя на него, она чувствовала себя весьма странно, почти отстраненно, будто какая-то жизненно важная ее часть отказывалась находиться рядом с ним. Было ли это следствием продолжительного стресса из-за бомбежек или же влиянием ночного кошмара, Френсис решить не могла. Но все же она ощущала абсолютную уверенность, что с этим человеком в ее жизни определенно что-то связано. Что-то неправильное или нет? Она пристально вглядывалась в его лицо, Клифтон спал, и никакого понимания не приходило. Кожа на его лице выглядела уже не столь воспаленной, но из-под бинтов виднелась ужасная гематома, которая расползалась по всему лицу, словно чернильное пятно. На подбородке проступала щетина.

Чуть выше среднего роста, решила Френсис, обычного телосложения, около пятидесяти лет, может, меньше, возможно, и больше – трудно было определить точнее, так как лицо сильно опухло и было скрыто повязкой.

– Перси Клифтон, – прошептала Френсис, словно его имя, произнесенное вслух, могло всколыхнуть ее память и объяснить ей, зачем она здесь.

– Здравствуйте, вы его жена? – спросила молоденькая медсестра, выглядевшая как школьница.