Исчезновение

  На следующий вечер он снова решил поставить на уши весь город. На заднем дворе монастыря под навесом он нашел молоток и, уже невидимый, через лес он устремился в город, тяжело дыша от сильного волнения. Все его тело чуть ли не дрожало от силы и энергии, будто он выпил какой-нибудь сказочный отвар. Раскачивая молоток, он пересек опустевшую улицу, разбивая окна магазинов и машин, припаркованных у тротуара, затем нанес помногу ударов по их крышам и капотам. Он швырял камни в неоновые вывески и разбивал панели паркометров. Оказавшись у здания библиотеки, он почувствовал еще большее вдохновение. Он стрелой взлетел по ступенькам, ведущим к парадному входу, затем, разбив стекло двери, чтобы отпереть ее изнутри. Ворвавшись в библиотеку, он начал крушить все, что попадалось на его пути. На пол полетели выдвижные ящики картотеки, затем сами шкафы. Оказавшись у книжных полок, он сотнями начал швырять книги в окно, то в одно, то в другое.

  « Покажи ей, суке-библиотекарше».

  Он понял, что это был голос, и хотя Оззи не проявлял ему ни малейшей благодарности, он резвился, создавая вокруг себя полный хаос. На полу уже была куча из тысяч книг.

  С улицы раздался звук полицейских сирен, и он поспешил обратно на улицу, где уже несколько полицейских машин разбрасывали синие и красные зайчики на стены домов и магазинов, они проносились мимо на сумасшедшей скорости.

  Оззи резвился на тротуаре, смеясь и танцуя, прыгая по кругу. Он чуть ли не сходил с ума от злорадства, до чего же он ненавидел этот город. Он, как мог, мстил ему за себя и за свою Ма.

  «Вы еще узнаете у меня, что такое ад».

  Он помахал рукой свету фар полицейской машины, упавшему на кучу книг, сваленных на тротуаре. Это еще ничего. В соседних домах начал зажигаться свет. Люди, протирая глаза, выходили наружу, не понимая, что же происходит, в то время как молодой полицейский, в фуражке, надвинутой на затылок, качал головой, когда рядом внезапно лопнуло окно ликерного магазина, усыпавшего тротуар тысячей осколков.

  Оззи, как мог, воздерживался от собственного ликования.

  Заходя в переулок, он обнаружил в нем старика, как всегда шатающегося от избытка выпитого. Он с изумлением смотрел туда, где недавно хозяйничал Оззи.

  - Ну, как тебе это, старик? – произнес Оззи.

  И старик аж подпрыгнул, когда голос из ниоткуда зазвучал в его ухе. От всей души Оззи ударил старика Пиндера. Ему хотелось поступить с ним так же, как и со всем городом. Он крепко врезал ему по голове, а затем швырнул его спиной в кирпичную стену переулка. Он еще раз ударил его, попав в рот.  Рот старика превратился в большое пятно крови. Он выплюнул кусок зуба и, рухнув на землю, закричал от боли. Кто-то из прохожих заглянул в переулок и направился к Оззи.

  Отскочив в сторону, Оззи оставил старика. Для одной ночи было достаточно разрушений. Теперь лучше было вернуться монастырь. Он ненавидел момент, когда ему приходилось оставлять сцену его триумфа. Еще одна полицейская машина с воем сирены пронеслась мимо. Не оглядываясь, он шел в конец переулка, чтобы скрыться лесу.

  « Все получилось на славу».

  Прошло еще несколько дней, прежде чем он снова собрался вернуться в город, хотя ему не терпелось увидеть последствия своего нападения. «Будь осторожен», - сказал он себе.

  Вытирая нос, он спустился по ступенькам лестницы заднего входа в монастырь, затем пересек внутренний двор и скрылся в лесу, чтобы исчезнуть. Он увидел старика Пиндера, идущего из леса во двор монастыря. Старик был взволнован. Все та же пена вокруг его губ, его старые глаза, как всегда красные и утомленные, но что-то еще в них добавилось, какая-то острота и тревога.

  - Что случилось, старик? - спросил Оззи. Прежде старик еще ни разу не приходил к женскому монастырю.

  - В городе незнакомец, - сказал старик, брызги слюны вылетали из его губ с каждым его звуком. - И он ищет тебя.

-----------------------------------------

  Спускаясь из автобуса, я знал, что он где-то поблизости, здесь в городе. Воздух наполняло нечто, напоминающее отдаленные, еле улавливаемые ухом ноты где-то звучащей музыки. Это была некая аура, настроение, которое я пытался уловить, но оно было неуловимым. Я остановился у бывшего железнодорожного вагона, в котором очевидно была закусочная, хотя на нем не было ни вывески, ни указателя, показывающего в его сторону. Утренний аромат кофе, бекона и другой жареной пищи  доносились через открытое окно, делая ощущения привычными и нормальными, что не очень то рассеивало необычную атмосферу представшего передо мной города.

  На первый взгляд Ремзи напоминал мне ковбойские городки из старых кинофильмов в «Плимуте» на утренних сеансах по субботам: деревянные тротуары, искривленные бордюры, железные перекладины, к которым когда-то привязывали лошадей, наклонные навесы над тротуарами, поддерживаемые шаткими деревянными столбами. И лишь только столбики паркометров разрушали иллюзию давно ушедших времен.