Исчезновение

  Он исчез – незнакомец, который был его дядей, будто глазом не моргнул, став облаком дыма, туманом в лунном свете и затем ничем. Оззи наблюдал такое, когда сам практиковался перед зеркалом, но чтобы такое произошло с кем-либо еще, его это просто обескуражило. Он был потрясен и испуган, потому что нож уткнувшийся в ничто висел в воздухе, оказавшись теперь совсем бесполезным предметом.

  - Ты где? – прошептал он снова, когда страх пополз мурашками по его телу. Он почувствовал себя беззащитным, открытым для нападения.

  Ответа не последовало. Дядя играл с ним уже в свои игры. Где он близко или далеко, слева или справа от него?

  - Найди его и убей.

  Снова этот голос. Ему так хотелось расправиться с этим голосом, но он не мог, потому что этот голос был им самим.

  - Ты упускаешь время.

  Вдруг нож выскочил из его руки. Сильная боль обожгла его запястье.  Нож упал на землю, закрутившись где-то около его ног.

  - Подбери.

  И тут же нож отскочил в сторону, заблестев в лунном свете, будто рыба, выскочившая на лед из воды. Он остановился где-то в нескольких футах от его ног. Затем был звук приближающихся шагов.

  - Подожди, - сказал он. - Не уходи…

  В ответ была тишина и спустя секунду:

  - Я здесь, - голос его дяди был где-то поблизости. - Я ногой откинул нож в сторону, потому что мы не можем говорить, если между нами нож. И мне нужно поговорить с тобой. С тобой, а не с тем голосом, который я продолжаю слышать. Этот голос – не ты, Оззи. Этот голос - убийца, а ты - нет. Тебе надо отделиться от этого голоса. Ты должен ему сопротивляться, бороться с ним, не давать ему воли…

  - Видишь, что он пытается сделать? Он пытается поссорить нас, разделить нас. И он хочет завладеть тобой. Ты хочешь, чтобы он тобой завладел?

  - Нет.

  - Вот, что он хочет с тобой сделать. Ты должен избавиться от него.

  - Но как?

  - Подбери нож, и держи его в руках.

  Я был удивлен слушая спор двух голосов в лунном свете, освещающем задний двор женского монастыря. Мальчик спорил сам с собой, в два голоса, до не узнаваемости отличающихся друг от друга. Один был грубым и настойчивым, призывающим к разрушению, а другой - юный и хрупкий, голос растерявшегося мальчика.

  Пока я это слушал, волна печали захлестнула меня с головой. Печаль потерь, знакомая по потерям близких людей, которых знали долгие годы. А теперь я терял этого мальчика, моего племянника, бедного исчезателя, такого же, как и я, внутри которого сидел необузданный дикарь.

  - Теперь.

  Слово прозвучало со всей безотлагательностью и безумием. Это был короткий, порочный звук, четко разделенный на слоги. В воздухе зашумели его резкие движения, будто от качающихся на ветру ветвей деревьев, что при лунном свете вызывало ощущение бега. Я тоже поспешил к ножу, чтобы завладеть им первым. Успею ли? Я нагнулся, протянув к нему руку. Но нож подскочил в воздухе прежде, чем я дотянулся до него. Он меня опередил, но это еще раз давало мне преимущество – по ножу в его руке я смог определить, где он стоит.

  Я встал и пнул его в живот, примерно оценив высоту его от земли. Мой ботинок попал в цель, он вошел в мякоть его живота, гораздо глубже, чем я предполагал. Он взревел от боли, и нож выскочил из его руки  и упал на землю, начав свободно раскачиваться на собственно рукоятке.

  Нож был уже у меня.