Исчезновение атомохода

На палубе было пустынно. Бросив озабоченный взгляд на вращающийся блок антенного агрегата, все трое устремились в переходы бесчисленных переборок, этажей и платформ. Напоследок Кузьмич хотел было подойти к борту, свесившись через него, чтобы развеять какие-то непонятные сомнения, прокравшиеся в его душу. Что-то было там не так, за этим бортом. Какая-то небывалая тишина. Ни скрипа льдин, ни грохота ломающихся под днищем торосов, ни звуков крошения. Подозрительное безмолвие, как в романах Джека Лондона, подумал он. Странно всё это. Вначале непонятное облако, окутавшее антенну. Затем рассказ молодого парня о каких-то проколах и загадочном полоумном академике. Теперь сплошная тишина за бортом, звенящая и необъяснимая, словно они попали в какой-то вакуумный кокон. И тишина в эфире, о которой говорил Валентин из радиорубки. Их никто не слышит, не видит, не замечает на радарах и орбитальных спутниках. Что это, как не какое-то тревожное знамение? Куда их приведут эти чёртовые опыты с перемещением? А если их УЖЕ забросило к чёрту на кулички? Необходимо срочно доставить этого парня на капитанский мостик. Заодно взглянуть на локацию, на приборы, на радары. Где звуки крошащегося льда? Почему они плывут в такой сплошной тишине?

С этими мыслями Кузьмич вёл Толика сквозь этажи переборок.

Брянцев, тем временем, уже подходил к лаборатории, с удивлением отметив про себя, как несказанно пустынно стало на корабле. Ему не попалось ни одного матроса. Ни в лабиринтах переходов, ни на палубах, ни в отсеках и каютах.

…Сочилась вода. Всё было тихо.

********

Лиля ещё два часа назад отпустила Катю с Верой отдохнуть, после того, как они закончили приготовление обеда для экипажа. Пора бы уже вернуться помощницам, думала она, выкатывая большой чан с приготовленным супом. Катить на колёсах такую громаду было для Лили непосильным делом, а тут, как назло, куда-то провалился их завхоз по камбузу Прохор. Старику было под шестьдесят, и при первой возможности, хитрый дед всегда прятался, чтобы употребить стаканчик-другой винца, предназначенного только для членов капитанской рубки. Откуда он его добывал, одному Богу известно. Все на камбузе знали эту, в общем-то, безобидную слабость Прохора, но капитану, разумеется, не докладывали. У того и так забот хватало, особенно в последние дни, когда их судно шло во льдах в сплошном пустом эфире, не получая совершенно никаких известий с материка. Старпом Брянцев знает, и то хорошо, думала Лиля, вкатывая тележку с чаном в обширную кают-компанию, находившуюся ниже палубой, как раз под блоком внешней антенны. Что произошло наверху у антенного узла, она, разумеется, не знала. Две помощницы Катя и Вера вот-вот должны были вернуться накрывать столы, а Прохор, очевидно, прикорнул где-нибудь в углу после лишнего стаканчика, что с ним случалось почти регулярно.

- Вот ты где! – ласково позвала она упитанную кошку Мусю, любимицу всего экипажа, которая чувствовала себя на ледоколе полноправной хозяйкой, поскольку была принесена сюда ещё месячным котёнком. За три с половиной года она отъелась на камбузе, возмужала, превратилась в настоящую даму с красивой лоснящейся шерстью, с ленцой прохаживаясь по лабиринтам переходов и отсеков.

– А я тебя зову-зову, рыбки приготовила.

Муся потёрлась о колесо тележки, вяло мяукнув. Лиля оставила чан, рефлекторно бросила взгляд на настенные часы и нахмурилась. Столы не накрыты, миски с кружками не расставлены, хлеб не нарезан.

- Прохора не видела? – в шутку обратилась к кошке. Та только дёрнула хвостом, продолжая крутиться у ног.