Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески

Они немного посмеялись и почувствовали, что снова друзья. И ничто не нарушало этого чувства до самого момента, когда Уолтер и Сирл в пятницу отправились путешествовать по Англии. Уолтер, как обычно, провел передачу, вернулся домой к обеду (который в «радиодень» всегда откладывался часа на полтора), и они все выпили за успех «На каноэ по Рашмеру».

Был теплый весенний вечер, и Лиз отвезла путешественников миль на двадцать вверх по течению Рашмера к месту их старта. Они собирались провести ночь в Грим-хаус – пещере в холмах над выгоном, где начиналась река Рашмер. Уолтер заявил, что очень удачно, если они начнут свой рассказ с места, связанного с доисторическими временами, но Сирлу глубокая древность именно этого места казалась сомнительной. Вряд ли, заявил он, бóльшая часть Англии произошла от Грима, кем бы он ни был.

Лиз довезла их до места, где проселок кончался, и вместе с ними прошла около сотни ярдов по заросшей травой тропинке, желая посмотреть их убежище на эту ночь. Все трое были очень веселы, тем более после хорошего обеда, и немного пьяны от волшебства ночи. Мужчины сбросили сумки с едой и спальные мешки и пошли проводить Лиз обратно к машине. Когда все на какое-то мгновение замолчали, их поразила тишина вокруг. Они остановились и прислушались, стараясь уловить хоть какой-то звук.

– Как мне не хочется возвращаться домой, под крышу, – нарушила молчание Лиз. – Эта ночь – из доисторических времен.

Однако она уехала по проселку с выбитой в траве колеей, отбрасывая фарами зеленоватые, казавшиеся металлическими пятна света на темную траву, оставив мужчин тишине и древней истории.

После этого путешественники стали голосами в телефоне.

Каждый вечер они звонили в Триммингс из какого-нибудь паба или из телефона-автомата и докладывали о своем продвижении. Они благополучно добрались до Отли, нашли там ожидавшие их каноэ, спустили свои суда на воду и пришли от них в восторг.

Первая записная книжка Уолтера была уже заполнена, а Сирл был очень лирично настроен. Красота Англии, еще только чуть-чуть припудренная начинающимся цветением, покорила его. Из Кейпла он специально позвонил Лавинии, чтобы сказать, что она права: у Англии действительно право первенства на все, что касается волшебства.

– Похоже, они очень довольны, – произнесла Лавиния с полусомнением-полуоблегчением в голосе, повесив трубку. Ей очень хотелось поехать повидать путешественников, но уговор был таков: якобы они иностранцы и спускаются в чужой стране по реке мимо Сэлкотт-Сент-Мэри, как будто никогда тут не бывали.

– Вы все мне испортите, если привнесете в нашу затею Триммингс, – заявил Уолтер. – Мне необходимо увидеть все так, будто я раньше ничего этого не видел. Пейзаж, я имею в виду. Увидеть свежим глазом и словно в первый раз.

Так что в Триммингсе каждый вечер ждали их телефонного отчета, слегка улыбаясь этому воображаемому водовороту новых впечатлений.

А потом в среду вечером, через пять дней после старта, Уолтер с Сирлом вошли в «Лебедь». Все присутствующие без исключения приветствовали их как рашмерских Стэнли[16] и стали угощать выпивкой. Они объяснили, что причалили у Пэтт-Хатч и не смогли устоять перед соблазном пройти полями в Сэлкотт. По воде от Пэтт-Хатч до Сэлкотта две мили вниз по реке, но Рашмер здесь делает петлю, и полем от одного места до другого – всего миля. В Пэтт-Хатч нет постоялого двора, поэтому они луговой тропинкой пришли в Сэлкотт, в привычную гавань «Лебедя».

Сначала разговор был общим: каждый вошедший расспрашивал их о путешествии. Потом Уолтер взял свое пиво и отнес его к любимому столику в углу, а немного погодя и Сирл последовал за ним. Несколько раз после этого то один, то другой посетитель, стоявший у стойки, делал одно-два движения в их сторону, как бы желая снова вовлечь их в беседу, однако, раздумав, останавливался: кое-что в поведении этой пары казалось странным. Они не ссорились, просто что-то очень личное и важное, сквозившее в их отношении друг к другу, не позволяло другим присоединиться к ним.

А потом, совершенно неожиданно, Уолтер ушел.

Он вышел тихо, не пожелав никому спокойной ночи. Только звук захлопнувшейся двери привлек общее внимание к его уходу. Это было весьма красноречивое хлопанье, яростное и как бы ставящее окончательную точку. Очень многозначительный уход.

Присутствующие перевели взгляд с двери на недопитое пиво возле опустевшего места Уолтера и решили, что, несмотря на сердитое хлопанье дверью, Уолтер вернется. Сирл сидел спокойно, расслабившись; он откинулся к стенке и слегка улыбался. Билл Мэддокс, вдохновленный тем, что разрядилось какое-то непонятное напряжение, нависшее как туча в углу небосклона, подсел к Сирлу. Они поговорили о подвесных моторах, обсудили достоинства клинкерного кирпича по сравнению с гладким. Тем временем их кружки опустели. Когда Мэддокс встал, чтобы пойти наполнить их, его взгляд упал на кружку Уолтера: поверхность жидкости в ней стала совсем гладкой. Мэддокс сказал:

– Пожалуй, я принесу другую для мистер Уитмора. Это пиво уже выдохлось.